Не для детей: ТОП-5 книг декабря
В схватке со Злом герои этих жестких книг не всегда ведут себя так, как того требует литературный канон, моральные устои и законы жанра. И не потому, что речь, в основном, о детях, которым приходится сталкиваться со взрослыми проблемами нашего мира. Просто те ситуации, в которые их ставят авторы, не всегда соответствуют действительности, а параллельная реальность триллера, боевика и детектива не оставляет им ничего иного, как стать «странными», «сложными» и «неуправляемыми».
Роберто Арльт. Свято заліза. – Л.: Видавництво Анетти Антоненко, 2017
Адское пламя, вспыхнувшее в финале этой пьесы, вряд ли согреет сердце христианина, но, по крайней мере, подогреет интерес к проблеме воспитания антиклерикальных и антивоенных вкусов, которые, впрочем, оказались не ко времени в момент ее написания. Это трагический фарс 1940 года, созданный аргентинским классиком, чье наследие стоит в одном ряду с творчеством Хулио Кортасара.
Водевильные ситуации по стилю напоминают Бальзака и Мопассана, драматические сценки свидетельствуют о влиянии Шекспира, а упомянутый финал отсылает к пьесе «На дне» Горького, в котором человеческая трагедия всего лишь портит настроение компании. Герои у аргентинского автора не лучше - жена фабриканта, созерцая которую «то в декорованому салоні «ролс-ройса», то в золотавому кріслі ложі Великого театру, хто б міг подумати, що ця пані, на чиїх руках сяють такі коштовності, неписьменна грабіжниця», ее муж, «дурний як пень, щедрий як скнара і вдячний як змія», монструозный сынок, коварный слуга, демонический любовник, священник-взяточник. Одного, словно в классической драме, соблазняет Фавн, второго предостерегает Ангел-хранитель, но все герои стоят друг друга, все с тайными помыслами, двойным дном, коварными планами.
Если вспомнить, что в период между двумя войнами мировая драматургия укладывалась в пацифистское русло, наследуя стилистику Джанни Родари с его «сладкой» тематикой и огромным тортом вместо атомной бомбы, который упал на город, то получим вполне «горячий» драматургический канон. В этой пьесе пытаются любой (человеческой) ценой обыграть Бога войны, и кроме жены хозяина и ее любовника, есть тот, для кого писал автор «Приключений Чиполлино», то есть сын фабриканта. «Діти, народжені після війни, мають душі злочинців», - говорит о нем старый слуга, и в этом была «железная» логика, которая утвердится после прочтения пьесы.
Оксана Велит. Добро пожаловать в ад. – К.: Каяла, 2017
Самое ужасное в этой книге то, что законы физики в ней побеждают не только биологию, но даже историю. Страсти детской жизни следуют одна за другой, будучи соединены «последовательно», а не «параллельно», когда героиня, вынырнув, наконец, из сопливого периода, близоруко щурится на разбитые мечты: что это было? А «взрослость» героя знаете, какая? В историях про Петрова-Сидорова-Кузнецова? «Будто он идет по канату под куполом цирка, а к его шее привязан многотонный груз свободы выбора».
Исповедальная проза - она похожа на замкнутый круг, и никто «на расстоянии» не оценивает свое детство, будто выбраться из него нереально. Нет, дети здесь вполне реалистичны, даже если режут горло подружке, а вот взрослые… Их жизнь в сплошной нарезке стоп-кадров, они напоминают монстров, попавших в ад с цитатами из «Алисы в Стране чудес», и даже здешняя бабушка - словно ведьма из сказки о пряничном домике. У деток здесь ничего не меняется, мама пьет и ругается матом, папа ушел к другой, а бабушка в маразме везет внучка не в больницу, а смотреть в июле ледяные скульптуры. И в этом у автора видится явный разрыв с жанровой традицией. Ведь раньше какие бабушки были? Не особо вникающие в детские дела. Ты ей говоришь, что там крокодил в саду за тобой охотится, а она такая: «Та кинь йому щось».
Что можно кинуть в пасть ночным кошмарам, если крокодил хочет именно тебя?! То же самое в случае героев этой странной прозы, в которой неизменная Марта, словно призрак, путешествует из рассказа в рассказ, передавая эстафету страшилок ее героям. Крокодил, пес на привязи, люди с топорами – все едино для детской тоски. И это не удивительно, ведь вокруг сплошной ад, и сосед в черном плаще улыбается, «как будто вдруг придумал занятную шутку, и жестом фокусника вынимает из своего лица стеклянный глаз». «- Деда, почему вы сидите в плаще? Сейчас же тепло, - спрашивает его героиня. - Под ним хорошо прятать маленьких девочек!» - отвечает «добрый» сосед. А другие в этой прозе, кажется, и не ходят. Только духи, всего лишь призраки – в лучших традициях готической прозы, замешанной на пионерских страшилках.
Кирилл Кобрин. Одиннадцать пражских трупов. – Х.: Фабула, 2017
Автор этого сборника детективных историй, исполненных в изящном «европейском» стиле, остается, тем не менее, верен «классическому» контексту эпохи. Прежде всего, эпохи чтения и прочего потребления культурного продукта. В духе «Алмазного моего венца» Валентина Катаева он зашифровывает персонажей из российской жизни 90-х, например, литературного критика Агеева.
Так же, кстати, делает Юлия Кисина в своем романе «Элефантина, или Кораблекрушенция Достоевцева», изданном в той же серии «Эпоха», что и книга Кобрина, и примерно в таком же стиле сегодня пишут Курицын, Фридлянд и Иличевский. Легко, необязательно, с эмигрантским шармом, но одновременно «глубоко». Конечно, все это легче прочесть, чем объяснить, но если даже Шишкин отталкивался от родного «русского» Измаила, кода писал на чужбине роман об отечественной истории, то у Кобрина «родное» культурное наследие явно забыто. И правильно, в европейский монастырь со своим самоваром ездят только на заработки, представляя собой русскую шутовскую культуру со штампами и стереотипами от «водки» и «перестройки» до «popovitschi» и «raznotschinzi» Сергея Аверинцева, который в свое время читал здесь лекции для потомков тевтонов и готов. У Кобрина же все его страшные и не очень истории складываются в роман совсем с другой эпохой, в которую бывшая Родина проникает лишь в качестве жертв очередного преступления, которое приходится расследовать герою-писателю.
Р. Риггз, К. Джин. Дом странных детей. – Х.: Клуб Семейного Досуга, 2017
На самом деле, эта таинственная книга – остросюжетный графический роман, по мотивам которого был снят захватывающий фильм, и начинался он со старых фотографий. Сказки дедушки, которые шестнадцатилетний герой привык слушать в детстве – это реальные истории времен детдома на далеком Уэльском острове, Там якобы водились чудовища с тройными языками, жил невидимый мальчик и летающая девочка, а также случались загадочные происшествия. И все бы хорошо, если бы не ночные кошмары, которые после этого мучили внука.
Своеобразный «побочный эффект» привел к тому, что однажды ночью инфернальный ужас ворвался в нашу действительность и по-настоящему убил деда-рассказчика. Накликанная беда все изменила в жизни внука, а сама книга стала международным бестселлером в жанре подросткового фэнтези. Любителям динамичных сюжетов и фантастических коллизий предлагают еще и необычный графический роман. Его герою предстоит разгадать загадку о том, как «оживали» рассказы деда, проникая в нашу реальность, а попав на остров, отыскать тот самый Дом странных детей.
Поліна Кулакова. Корсо. – Брустурів: Дискурсус, 2017
Серийный убийца, блуждающий по улицам маленького городка, сеет страх среди его юных обитательниц. И все бы оказалось (не)обычным детективом с элементами триллера, если бы очередной жертвой не стала подруга героини романа.
И очередная страшилка обрела вид психологической притчи с философским подтекстом и динамичным развитием сюжета. Убийца по кличке Садовник, который, естественно, закапывает свои жертвы в городском саду, не простой душегуб, а, как это нынче водится, потерпевший от детского насилия.
Таким образом, нам предстоит еще и окунуться в мир детских страхов и обид, который породил подобное исчадие ада. Разговоры убийцы с Богом, напоминающие раскаянье героев Достоевского, Мол, если Господь все видит, то отчего не останавливает? Впрочем, остановить маньяка-философа предстоит не Богу, не детективам и не полиции, а обычной девушке, чья подруга пропала, а неожиданная смелость и мужество появились, чтобы не исчезнуть до конца этой страшной истории.
