Маша Ефросинина: Я с дочерью договариваюсь, как со взрослой

Машу Ефросинину представлять не нужно. Она непререкаемая звезда со всеми сопутствующими характеристиками: умница, красавица, талант и любимица судьбы. Но за любой звездностью стоит просто человек, у которого есть семья с ее взлетами и падениями; ценности, которыми он дорожит; и мысли, делающие его таким, какой он есть...

У нас накопилось много вопросов к Маше Ефросининой - и как к звезде, и как к человеку. За чашкой кофе она на них честно ответила.

- Маша, ты в последнее время выглядишь как-то особенно хорошо. Похудела, помолодела…

- Причин несколько. Ну, во-первых, до сих пор сказываются перипетии в моей личной жизни. А во-вторых, я стала ведущей "Фабрики зiрок-3". Понимаешь, я не была в кадре после "Модного приговора" практически год. Все это время я активно занималась собой, ежедневно тренировалась. Вроде, все в норме, и тут я смотрю первый эфир "Фабрики" и понимаю, что категорически себе не нравлюсь.

Лето у меня все-таки было нервным, очень много переживаний, и я поняла, что кое-где бдительность потеряла. Поэтому снова в моей жизни появились диетологи и новая система питания. Я отказалась от жестких диет и прибегла к старому дедовскому методу: есть часто и по чуть-чуть. Сейчас я не переедаю, но и есть не хочу, в то же время откуда-то появляется колоссальная энергия.

- По этому предписанию можно целый день по чуть-чуть жевать печенье…

- Не-ет, моя еда строго расписана. Поначалу я злилась страшно, потому что каждые три часа в телефоне тренькает напоминалка: "Пора подкрепиться!" Вот и сейчас я ехала на интервью и жевала курагу.

Я такой человек: если вижу в себе недостаток, не впадаю в отчаяние, а сразу предпринимаю меры. И не понимаю, почему нужно скрывать тот факт, что ты работаешь над собой. И не просто работаешь - пашешь! Я хочу нравиться себе и не хочу слышать от посторонних: "Ой, а в жизни вы намного худее и моложе, чем на экране".

- А как насчет пластической хирургии?

- Не резала, не кололась. Боюсь. Обхожусь пока услугами косметолога и берегу себя.

Да, режим ужесточился. Нам ведь уже не 20, когда можно было всю ночь пить-гулять, а наутро быть как огурчик. Если утром съемка, вечером уже нельзя лишнего съесть и выпить.

- Ты всегда была такой правильной?

- Всегда. Это внутренняя самодисциплина. Я сейчас ту же любовь к порядку наблюдаю в своей дочери. Да, внутренний перфекционизм во мне, конечно, есть и продолжает крепнуть. Порядок, ежедневник, план. Я устала давать этому оценку. Хорошо это или плохо? Я просто понимаю - это нужно сделать. При этом я совершенно не умею пользоваться своими связями и статусом.

- А твоя сестра Лиза, она другая?

- Совершенно. Во-первых, семь лет разницы. А во-вторых, она росла как бы за мной, и этот факт никуда не денешь. В школе она училась за мной, в институте - тоже.

Я ее очень уважаю за то, что в свое время она на меня не озлобилась, когда ей постоянно ставили меня в пример. За то, что на вопрос: "Машу мы знаем, а вы чем занимаетесь?" - она всегда с гордостью отвечала: "У нас в семье одна звезда!" Никогда в жизни она по отношению ко мне не позволила скрытой обиды, тычка или укола. Она всегда категорически отказывалась быть публичной. Телеведущей она быть не хотела, хотя ей предлагали и без моей протекции. Когда же всплыла в прессе история ее отношений с Андреем Ющенко, она отказывалась от всяких комментариев.

Лизина заслуга в том, что она никогда не пыталась стать второй Ефросининой. А сейчас она выбрала свой путь в жизни. У нее своя семья, свои планы, и ей там хорошо.

- Вы с Лизой, не побоюсь этого слова, экзотические красотки. В кого такие?

- Мы пошли в мамин род. Но беда в том, что наша бабушка выросла в детдоме, и мы не знаем своих предков. Бабушка у нас абсолютно восточная женщина. Ей в детдоме даже дали фамилию Татарова. А по папиной линии у нас польская и русская кровь. Меня назвали в честь папиной бабушки. А Лизу - в честь маминой.

- Та как-то рассказывала, что сестру буквально выпросила у родителей…

- Так и было. Выпросила, вырастила ее и до сих пор не упускаю случая этим похвастаться. Мне было шесть лет, мне было скучно жить, меня совсем не интересовали дворовые игры. И в какой-то момент я поняла, что мне срочно нужна ЖИВАЯ сестра. И когда Лизушу привезли из роддома, то мама передала ее мне со словами: "Хотела сестру – расти".

- Мама, судя по всему, у вас женщина строгая?

- Да. При всей той нежности, в которой родители нас воспитывали, мама была строга в отношении правил жизненного уклада. По сей день я очень остро рефлексирую на имя Мария. Оно у меня ассоциируется со строгостью мамы. Она как скажет с металлом в голосе: "Мария, иди сюда" - мороз по коже. Поэтому я до сих пор Маша.

При этом мама мне всегда говорила, что я самая красивая. А еще я понимала (во многом благодаря родителям), что я специальная, особая какая-то. Может, потому и училась на одни пятерки. Согласись, это патология: за десять лет - ни единой четверки даже в четвертях. Единственное, что меня реабилитировало, это двойки по поведению - я страшно любила мальчишек-двоечников, все время мы вместе что-то вытворяли.

Родители нас с Лизой никогда не наказывали и даже голоса не повышали. Растили в большой любви. Для меня детство - это оранжерея. Яркие краски, цветы, море, тепло. Я абсолютно не помню зим, хотя в Керчи они и мерзкие. Мы были там счастливы, и я до сих пор люблю то время - оно меня сделало.

- При этом вы уехали из родной Керчи…

- Да, переезд из Керчи в Киев - это была моя инициатива. Мы очень правильно сделали, когда объединились после смерти папы. И я горжусь мамой, что она согласилась оставить город, в котором прожила всю жизнь, и переехать к дочери-студентке в съемную однокомнатную квартиру. Меня убивают кривотолки: "Маша всех перевезла, Маша устроила Лизу…" А ведь мы спасали свою маленькую женскую семью и сумели ее сохранить до сих пор.

- А свою дочь Нану ты тоже воспитываешь по заветам мамы?

- Да. Но хочу сказать, что Нана четко контролирует процесс своего воспитания, не позволяя малейшего давления. Ну вот как объяснить то, что дочь с трех месяцев решила спать в манеже и любые наши с Тимуром усилия переложить ее в красивенную кроватку проваливались. Так до двух лет там и проспала…

А однажды она сказала доктору: "Не давите на меня, со мной нужно договариваться". Я взяла это на вооружение и с тех пор договариваюсь с ней, как со взрослой.

- А если дочка потребует сестру?

- Уже требует. А когда я говорю, что хотела бы сына, она меня "утешает": "Мама, не сопротивляйся, все равно будет девочка". И с такой уверенностью говорит, будто что-то знает.

- Вашей семье судьба девочек посылает. Значит, и у Лизы будет девочка?

- Посмотрим. Ждать осталось недолго. Сейчас на ней все сосредоточено. А уж потом и я подумаю о втором ребенке. А пока буду заниматься карьерой. После того толчка, который дала "Фабрика", понижать уровень нельзя.

- И что же тебе такого "Фабрика" дала?

- Во-первых, ощущение драйва. Какое это счастье - делать то, что ты хочешь! Во-вторых, прямой эфир. Ничего не вырежут и в корзину не выбросят - все как на духу.

- Почему так произошло, что ты на Новом канале была счастлива и вдруг ушла в свободное плавание, чтобы через пять лет вернуться?

- Мотивация номер один: я 5 лет вела "Подъем". Я работала до девятого месяца беременности, затем меня выпихнули в декрет, я родила Нану, через месяц вернулась в программу и отработала еще год. Последний этот год совершенно лишил меня сил. Я вдруг поняла, что моя миссия окончена, что уже нет Маши из "Подъема", уже нет пары Маша и Юра, уже нет того, за что нас любят. А еще мне хотелось спать и отдыхать. Я потом еще несколько лет лечилась, у меня с тех пор хронические проблемы с горлом.

В общем, я ушла в поиск. Подвернулось "Евровидение" - для меня это первый мощный шаг вперед. А потом пробы в одном ток-шоу, в другом, в социальном, актуальном, в разных. И когда это все собралось, я стала понимать четко, чего мне не хватает.

- И чего же тебе не хватает?

- Мне не хочется быть декорацией в шоу. Я понимаю, что телевидение сегодняшнее - это некий интерактив со зрителем, твой с ним серьезный умный разговор. А если ты сидишь вся такая в кудрях в программе, которая была в моей жизни, и говоришь зрителю обязательный текст, который не всегда ложится на твои мораль и принципы, - это уже не та профессия, которую я люблю.

И я благодарна Ире Лысенко (гендиректор Нового канала. - Авт.), которая не стала вспоминать, что я ушла из "Подъема". Мало того, она запускала "Фабрику зiрок-3" и сделала мне предложение - заняться шоу и по ходу совместными усилиями доводить материал, который предложила моя команда (речь идет о проекте "Маше можно". - Авт.). Поэтому я вообще не думала ни секунды, я сразу приняла решение вести "Фабрику".

- С Меладзе интересно работать?

- Тут я могу долго дифирамбы петь. Я попала в многочисленные ряды поклонников Меладзе, тех, кто считает его порядочным, гигантской души, интеллигентным и талантливым человеком. Он этими ребятами занимается, как своими детьми, за каждого переживает, в грин-руме места себе не находит, остро принимает участие во всех дискуссиях… Каждым одержим.

- Я давно хочу спросить, почему у нас так мало хороших телеведущих - живых, ироничных, эрудированных?

- Мне вот недавно сказали, что Доманский - хороший, а я так себе. Он мне не преминул об этом поведать за 15 минут до эфира. А ответ есть. Я тебя, наверное, удивлю, сказав, что кастинги ведущих проводятся на каналах бесконечно. Школы телеведущих переполнены. Но мне кажется, что у всех жаждущих-страждущих стать телеведущими мечты сводятся к одному - к жажде себя в телевизоре. Но я уверяю, что скоро ТВ станет местом для персоналий, для  личностей, как это во всем мире.

- Ты говоришь, что большинство хочет попасть в "ящик". А ты в 19 лет чего хотела?

- Зарабатывать деньги. Я тогда была в отчаянии, не понимала, на что студентке снимать квартиру, ведь то, что родители присылали, в Киеве моментально утекало сквозь пальцы. Студенткой я не могла нигде устроиться работать по специальности, а тут - такая возможность! Ты тратишь всего 3 часа своего времени, да, проявляя титанические усилия. Но уже в 9 утра, когда все только начинают просыпаться, ты свободен. Я точно помню, мы с Юрой Горбуновым сидели в кафе, возле Дворца "Украина", и он мне говорил: "Я не представляю, как так рано вставать". Я говорю: "Юра, у меня нет другого выхода, мне работа нужна". А зарплата у меня тогда была 400 долларов - это было тогда серьезное финансовое подспорье и гонка за выживание…

- Вернемся к началу интервью. Ты говорила о перипетиях в личной жизни. Что же все-таки произошло в вашей семье минувшим летом?

- Я до сих пор не нашла этому формулировку, потому что для меня это до сих пор загадка. Мне кажется, что просто совпало все: некий культ публичности, наслоение внимания к Лизе, к ее мужу, к семье в целом. Потому что, если бы это произошло в другое время, наверняка бы не случилось такой огласки. Потому что это была нормальная, естественная история для любой семьи. Но она выплеснулась за пределы нашего дома. Оказалось, за нами следили, нашу историю попросту "слили".

- А папарацци подлили масла в огонь?

- Да, бедные мои друзья, моя мама, тренеры, косметологи, маникюрши, всех, кто имеет отношение ко мне, к Тимуру, - их, бедных, журналисты истязали, что ж там и как? Но это мое право и моя территория, я не буду это обсуждать. Получилось бы - скрыла бы.

Но самое интересное - наша история выплыла ровно тогда, когда мы помирились. Ну как бы не помирились, мы с Тимуром улетели очень далеко и надолго в конце лета, чтобы начать диалог. Потому что мы, как это известно, все лето жили отдельно. От этой поездки зависело, как мы дальше будем жить. Мы провели несколько недель вместе. Билеты были с открытыми датами обратно. И там уже нас начала настигать в Интернете вся эта суета в прессе. И в том нашем настроении, достаточно романтичном, расслабленном, мы с ним оба единодушно приняли решение это не комментировать. Кроме того, я пересмотрела свои действия в отношении "опубличивания" отношений. Так открыто делиться счастьем с людьми, как я делала, - это ловушка для самих же себя. Потому что, если тебе дается это счастье, то оно для двоих.