Олег Винник: Меня никто не хотел слушать, а песни называли отстоем

31 июля «феномен украинской сцены» и «самый гастролирующий отечественный исполнитель», как по праву называют Олега Винника, отметит свое 44-летие. Теленеделя узнала, как певец к нему готовится, а заодно — чем живет и как «выживает», давая по 150 концертов в год.

Не хочу грузить своей болью

Олег, через пару дней у вас день рождения. Любите этот праздник?

Чужой — да, о своем никогда не думаю. Сегодня модно устраивать пир на весь мир, приглашать кого-то, чтобы гостей развлекал. Я же с большим удовольствием посижу за столом с близкими, которые не забывают о моей дате. Вот они-то, кстати, и напоминают мне о дне рождения. Случайных людей не могу на таком празднике даже представить.

Можно предположить, что 31 июля ваше парадное будет заставлено букетами от поклонниц.

Да там каждый день цветов больше, чем на именины! (Смеется.) Признаться, я уже даже привык. Наверное, у артистов должны быть «домашние оранжереи».

Вас называют феноменом украинской сцены — где бы ни выступали, собираете сумасшедшие аншлаги. Как для себя это объясняете?

А что объяснять? Нет никакого феномена! Есть человек, который несет любовь. Я нахожусь на сцене для того, чтобы отдать ее людям. И каждый раз выступаю, как в последний. Не бывает такого: вот сегодня себя «сэкономлю», не стану сильно напрягаться, поберегу силы для завтрашнего концерта. Нет! Зрители пришли ко мне, и я должен отдать им то, чем меня наградил Господь Бог.

Вот сейчас смотрю на тех, кто проходит кастинги «Х-фактора»: почти все они в песне хотят рассказать о своей боли. Самый легкий путь — написать о ней песню. Реально — очень просто. Потому что у каждого из нас есть проблемы. Моя задача — отвлечь людей от всего этого. Зачем их грузить? Зачем на их боль накладывать еще и свою? Это верный путь к депрессии. Никакой веры в будущее.

Вы уехали в рамках культурного обмена на стажировку в Германию и работали там больше десяти лет. Где сложнее было добиться успеха — за границей или в Украине?

Успеха везде сложно добиваться. Главное, понимать, чего ты хочешь.

Вы понимали?

Конечно. Я мечтал петь в мюзиклах. При этом осознавал, что для начала должен выучить язык, чтобы никто не говорил: «О, ты из Советского Союза!». С акцентом невозможно было получить приличную роль, тем более — главную. А я получил. Потому что поставил перед собой цель — и упорно к ней шел. Хотя признаюсь, временами она мне казалась недосягаемой.

Как давался немецкий язык?

Легко! Начал его учить дома. Потому что, когда первый раз поехал в Германию, было стыдно — бекал, мекал, ничего не мог сказать. У меня даже комплекс неполноценности на этом фоне развился — казалось, что я нецивилизованный человек. Так что взялся за язык изо всех сил. Зубрил его так, что разбудите меня ночью — тут же «выстрелил» бы любое правило, как из «калаша». Даже репетитора нанял, который по тем меркам стоил сумасшедших денег. Оттачивал знания и обогащал словарный запас уже в Германии.

Поначалу меня даже слушать на кастингах не хотели. Да что там говорить — фамилию не могли прочитать. Или же спрашивали: «Какие песни вы поете?». Я показывал. А они не понимали, что это вообще такое, потому что не умел ни правильно подобрать материал, ни подать его. Потом меня вроде бы заметили, но все равно не желали брать в театр: молодой пацан, с какой-то Украины (они не очень представляли себе, что это за страна) — и собирается петь в больших мировых мюзиклах?

Я не сдавался — доказывал всем, что чего-то стою. Когда получил первую роль в театре, с еще большим энтузиазмом взялся за немецкий. По нескольку раз в неделю брал уроки фонетики, анализировал свои ошибки на сцене, учил все эти закрытые, открытые слоги, длинные и короткие звуки. И в итоге добился результата: помню, в Штутгарте меня как-то назвали бельгийцем, а в Турине — шведом.

С Эвереста вниз — и обратно

Раз в Германии все так неплохо складывалось, почему вернулись домой?

Потому что подписывал контракт и несколько лет вообще не приезжал в Украину. Конечно же, сильно скучал. Наверное, это был промысел Божий — отправить меня в другую страну, чтобы научился любить свою. Была еще одна причина: с 2003 года я начал писать песни и хотел, чтобы они прозвучали. При том что совершенно не разбирался, какими они должны быть, как их отформатировать, чтобы имели коммерческий успех. Но в Германии они в любом случае были неактуальны, а в Украине стоило попробовать. Так вот созрела мысль переехать, и я отказался от продления контрактов. В том числе от роли Жана Вальжана в «Отверженных», которая сделала меня популярным артистом, — в Германии со мной произошла классическая ситуация, когда ложишься спать никем, а просыпаешься звездой.

Как ваше окружение отреагировало на решение уехать?

Для всех оно было шокирующим. Тем более что меня как раз пригласили в Лондон на кастинг в фильм «Парфюмер» — на главную роль. Однако я на тот момент уже почти подготовил материал для сольного альбома и всем своим сердцем был на родине, где мог его представить. Мой промоутер чуть инфаркт не получила. Говорила: «Олег, ты идиот? Не понимаешь, что тебе предложили?». Я понимал. Но знал и другое: нельзя отказываться от мечты только потому, что сегодня есть хорошее предложение и ты боишься, что других не будет.

Когда вернулись в Украину, имели представление, с чего надо начинать «перезапуск» своей вокальной карьеры, к кому можно обратиться за помощью?

Я всем рассказывал, кто я, чем занимался, показывал видео. Но меня никто не понимал. Абсолютно никто! Нашим музыкальным продюсерам были неинтересны ни мои мюзиклы, ни я сам: мне уже стукнуло 32 года — очень старый для того, чтобы делать карьеру в шоу-бизнесе, к тому же мужчина, так что перспективы не очень. За меня никто не хотел браться. А потом появился человек, которому понравились мои песни, и мы начали пробиваться вдвоем. Снимали клипы, хотя совершенно не знали, как это делается. Потихоньку вкладывали деньги, набивали шишки… Помню, приносили на радиостанции мои песни, но от нас отмахивались: «Что за формат? Отстой какой-то!», а я предлагал: «Вы просто возьмите и поставьте, а спустя время пообщаемся». Я был как путник, который спустился с Эвереста и потихоньку начал подниматься обратно на вершину. Теперь у меня команда из 30 человек и, слава Богу, мы собираем стадионы.

Люди очень быстро привыкают к определенному формату. Если пишу в стиле поп-рок, на радио говорят: «Да нет, такого не надо! Это уже не Олег Винник». Получается, постоянно что-то надо доказывать. Я этого не люблю, но приходится.

Безусловно, нужно иметь представление о том, для кого ты поешь, в какой стране и на каком языке — это важно. Вот на «Х-фактор» приезжают конкурсанты, и 90% из них исполняют песни на английском. Да, попадете вы на проект — и это будет круто. Но потом, если все удачно сложится и удастся пробиться в шоу-бизнес, вы же в Украине на английском не собираетесь петь! Или рассчитываете на то, что сразу станете суперзвездами, поедете в Европу, и весь мир окажется у ваших ног? Ерунда! Англоязычных исполнителей миллионы — конкуренция сумасшедшая. Люди просто не понимают, что они делают.

Просто крыша над головой

Были периоды отчаяния, когда казалось: все, это конец — ничего у меня не получится?

Ну конечно. Ты видишь, что тебя никто не воспринимает, что нет выхода на свою аудиторию. И разочаровываешься в этом чертовом шоу-бизнесе, которого, я считаю, в Украине вообще нет — каждый создает его себе сам.

На что вы жили, пока не удалось пробиться на сцену? На накопления, сделанные в Германии?

Хотите написать, что у Винника не было денег на еду?

Меня устроит любой ответ. Например, что Винник хорошо зарабатывал в мюзиклах и даже не ощутил того, что какое-то время сидел без работы.

Приблизительно так и было. До Германии мне жилось несладко. Временами не хватало денег даже на переезды. Бывало, приходилось ночевать на вокзалах. Потом добился адекватных ролей — вошел в тройку самых высокооплачиваемых, не побоюсь этого слова, артистов европейских мюзиклов. Понятное дело, получал достойные деньги — зарплаты театральных актеров на Западе не сравнить с нашими. Ездил на хорошем автомобиле. Когда-то мечтал о BMW 3, и тут меня увидел на сцене директор представительства, компания BMW подарила новое авто, из магазина.

Человек, который дает по 150 концертов в год, может себе позволить хорошую квартиру без кредита или загородный дом?

Купить не проблема. Да, я могу себе это позволить. Но надо рассуждать здраво. Допустим, у меня есть мечта: построить дом за городом, чтобы рядом было озеро, росла ива, чтобы уютно и спокойно. Однако на сегодняшний день не смогу этим заниматься. Потому что за строительными работами надо следить. И потом, для чего мне этот особняк? Собственно, как и квартира. Сколько времени я там буду проводить при моем графике?

У нас в обществе существуют определенные стандарты, и если я скажу, что живу в квартире, а не в собственном доме, кто-то посчитает, что это не статусно. Мне же комфортно. Маленькая она или большая — не имеет никакого значения. Можно ведь любые деньги потратить на строительство «дома своей мечты» и так его и не закончить, если неправильно к этому подходить и возводить хоромы на тысячи квадратных метров. А человеку ведь по большому счету нужна всего лишь крыша над головой.

Хотите сказать, что вы живете в съемной квартире?

А почему я вам должен об этом говорить? Ну хорошо. Давайте порассуждаем. Человек приобретает квартиру — неважно, за сколько. Обставляет ее мебелью, тратит деньги. Проходит 5-10 лет, все начинает стареть. Надо делать ремонт, выбирать новые диваны, кровати и шкафы. Вдобавок уже приелось место, и он начинает заморачиваться — продавать это жилье и покупать новое. Столько проблем возникает… А есть другой вариант: арендовать квартиру в том месте, которое нравится, в новом доме, где до тебя еще никто не жил, где можно создать уют и наполнить своей энергией. Пожил, увидел другую понравившуюся, — и перебрался туда. Свобода! Плюс ты никому ничего не должен.

К сожалению, у нас так не принято. Скажешь кому, что снимаешь квартиру, сразу: «О… До сих пор в арендованной живешь? Это же стыдно!». Почему? Есть шикарные варианты. Хотя самое главное не роскошный интерьер, а чувствовать себя там комфортно. Я бы не хотел, чтобы мое жилье напоминало музей. Всегда отказываю в просьбах прессе пустить в гости. Это неприемлемо! Не для того создаю свое личное пространство. И так все копаются в моей жизни: есть жена или нет, есть дети — нет детей, сколько их… Какая разница? У меня нет тайн, мне нечего скрывать — могу обо всем рассказать, показать свое белье… Но зачем? Смысла в этом не вижу! То, о чем пою, и для меня, и для окружающих важнее того, где и с кем я живу.

Главное, нести любовь

Вы не сильно распространяетесь и о своих добрых делах. Например, о том, что помогли одной из героинь программы «Касается каждого» на телеканале «Интер» — девушке из Кременчуга: перечислили ей на операцию 100 тыс. грн.

Если я могу помочь, не стою в стороне. Просто не люблю об этом рассказывать. Когда вы бездомному на улице дадите копейку, не будете же об этом кричать на каждом углу? Медийным лицам сложнее это скрывать — все сразу же просачивается в новости.

На Западе знаменитости организовывают благотворительные фонды. Благодаря своей популярности вы могли бы добиться в этом плане большого успеха.

Возможно. Но это не так просто, как кажется. Я хотел создать подобный фонд, когда работал в Германии, — ко мне часто обращались по этому поводу. И первое предложение было из Швейцарии. Но, погрузившись в тему, понял: это очень сложно. Тебе просто дают счет, на который желают получить деньги. Игрушки, одежда, еда — помощь такого рода никого не интересует: все хотят набить карманы. Меня это убило! Вы только представьте себе: люди предлагают детдому помощь, а там говорят: «Не-а! Только деньгами!». Сколько манипуляций с этими фондами! Ко мне обращается множество разных организаций и фондов. А я отвечаю им: «Люди добрые, у нас же в стране есть масса состоятельных людей, чиновников, депутатов. Просите у них! Артисты — не самые богатые граждане».

В новом сезоне «Х-фактора» вы стали судьей. Зачем это нужно?

Я долго думал, принимать ли приглашение. И это не было решение «сегодня на завтра» — наверное, с месяц его обдумывал. Но продюсерам удалось меня заинтересовать.

Не пожалели об этом?

О том, что будет непросто, я догадывался. Хотя все оказалось намного сложнее. Для меня это серьезный урок — совсем другая сфера деятельности. Быть наставником — очень ответственная работа. Поэтому присутствует некая боязнь, что можешь обидеть человека своим решением, что ведешь себя цинично. Пытаешься войти в положение каждого участника, хотя на самом деле должен их только слушать. Но на проект приходят такие разные люди… Некоторые убивают наповал тем, что творится у них в голове.

Как вы умудряетесь отдыхать при таком насыщенном рабочем графике?

Сейчас с этим проблематично. На съемках «Х-фактора» страшно устаю. Временами без снотворного не могу уснуть. В отпуске передохнуть тоже не получается. На осень запланировал себе небольшой перерыв, но, чувствую, снова не сложится. Хотя в прошлом году совершил подвиг — съездил в отпуск на 9 дней впервые за 15 лет. Ну и ладно! Раз я нужен людям, об отдыхе подумаю потом.

Но при этом надо, чтобы «крыша не поехала».

Если она начинает ехать, нужно идти в спортзал. Казалось бы, спорт — это тяжелый труд. Тем не менее он дает энергию, помогает держать себя в тонусе. И ты видишь результат. Быть качком и ездить на соревнования я бы не хотел, а хорошо выглядеть — да. Позанимался с утра полчасика или побегал — глядишь, и лицо расправилось (улыбается).