Михаил Присяжнюк: Мое слово важнее брачного контракта

Ведущий проекта «Один за всех» (СТБ) Михаил Присяжнюк рассказал, как и для чего оказался на телевидении, какими сюрпризами радует свою семью, как проводит свободное время и какой день готов переживать снова и снова.

Сон – для слабаков

– Когда вы начинали сотрудничать с СТБ в качестве эксперта по юридическим вопросам, предполагали, что это будет всерьез и надолго?

– Нет, и близко не предполагал. Даже когда шел на кастинг своего первого проекта на СТБ, «Беременна в 16», не думал, что стану частью телевидения, потому как был от него очень далек. Тогда считал, что на ток-шоу переливают из пустого в порожнее, а надо не разговаривать – действовать.

Я не понимал, как могу применить там свои знания. А мой друг Павел Инов, который занимался кастингами и который пригласил меня на проект, сказал, что необходимо мнение человека опытного, но молодого и с трезвым взглядом на жизнь. Я долго сомневался. Однако семья убедила меня попробовать.

– Какие цели преследовали, принимая предложение канала?

– Знаете, я очень проникся тем, что происходило в студии. Мне всегда казалось, что в проектах участвуют актеры, но когда я увидел в студии 16-летнюю девушку, у которой был ребенок, муж и тяжелая жизненная история, стало важно поделиться своим опытом и реально помочь. Я не только убедился, что это возможно сделать, но и осознал, что на примере одной семьи и одной истории мы помогаем миллионам людей, которые смотрят эфир, показываем, как не надо поступать или как поступать, если вы оказались в сложной ситуации. Словом, влияем на многие судьбы.

– Ваш вклад в проекты канала неоценим. А что вам дала работа в кадре и как юристу, и как человеку?

– Красивую седую прическу. (Улыбается.) Я научился спать четыре часа в сутки, понял, что сон – для слабаков. Безусловно, это юмор. Раньше казалось, что мне интересна политика, одно время даже хотел связать с ней свою жизнь. Сейчас знаю, что здесь я ближе к людям, могу подсказать, уберечь от опасной ситуации или помочь пройти уже сложившуюся.

– Быть одному за всех – круто и очень ответственно. Были на проекте такие ситуации, когда даже вы затруднялись, что человеку посоветовать?

– Недавно в студии «Один за всех» была девочка, которая пострадала от рук двух молодых подонков. Они ее душили, пытались изнасиловать, резали ей горло, вследствие чего она потеряла много крови. Но в студии, сидя с множеством швов на молодой красивой шее, она не пыталась добиться заслуженного наказания для своих обидчиков, а просила помочь ей освободить из следственного изолятора одного из парней, потому что любит его. Ей было безразлично, что он не уважает ее и что фактически попытался поделить в сексуальном плане со своим другом! Я смотрел на нее и понимал, что не могу ей помочь. Эта история далась мне очень тяжело. Таких ситуаций за шесть лет были единицы. В основном мы с экспертами всегда находим ключик к нашим героям, но только в том случае, если человек этого хочет.

– Наверняка за шесть лет на телевидении были не только трудности, но конфузы?

– Однажды меня пригласили на съемку, я не совсем понимал, что мне предстоит. За 10 минут до начала оказалось, что сниматься придется в женском образе: в платье, с макияжем, наклеенными ресницами. А я же из интеллигентной семьи, не мог подвести коллег – и пошел на компромисс со своими принципами, интересы людей, которых ценю и уважаю, поставил выше собственных. К счастью, эта история в эфир не пошла, но ребята, которые видели меня в образе, до сих пор подшучивают (улыбается).

Сначала деньги, а потом стулья

– Как известно, и на старуху бывает проруха. Юриста, который помогает героям проектов найти выход из любой ситуации, обмануть можно? Случалось, когда говорили себе: «Вот елки! И как я мог так попасться?».

– Конечно. Года четыре назад на одном ресурсе, который занимается продажей подержанных вещей, увидел телевизор. Мне как раз нужна была небольшая плазма. В интернете везде было за 5–7 тыс. грн, а в объявлении – за 2100. Продавец выслал мне прекрасные фотографии и пообещал отправить телевизор наложенным платежом. Но если перечислю ему всю сумму сейчас, он продаст за 1500. Тут наша исконная славянская натура сыграла злую шутку – я перечислил деньги. Телевизор жду по сей день. (Улыбается.) Поэтому в таких вопросах советую придерживаться жесткой позиции: сначала деньги, а потом стулья.

– Вам удается сейчас практиковать – или все время забирает телевидение?

– Признаюсь, перестал практиковать как адвокат. Не имею права брать на себя такую ответственность. Я могу быть необходим на судебном процессе, а у меня съемки, и совместить это иногда невозможно.

– Когда-то давно вы хотели стать автогонщиком. Не жалеете, что до этого так и не дошло? Или вы все-таки находите способ ощутить скорость?

– Да, было такое! Я смотрел на своих кумиров – Колина Макрея, Алена Проста – и бесконечно их уважал. Когда Шумахер пострадал на горнолыжной трассе, пообещал себе, что пока он не оклемается и не станет жить полноценно, больше не смотрю «Формулу-1». Уже 4 сезона пропустил...

Безусловно, мне хотелось быть похожим на них, но я не рожден автогонщиком, а плыть против течения имеет смысл только тогда, когда кто-то посреди реки нуждается в твоей помощи. Поймай свою волну и несись! Я умею быстро ездить, но делаю это исключительно там, где нет других участников движения – на автодроме «Чайка», картодроме: там могу получить удовольствие и снять стресс. В городе же езжу, как пожилая женщина в Америке на старом «кадиллаке»: на скорости 40–50 км, в правом ряду, по всем правилам и не проскакиваю на красный. За последние 10 лет ни одного штрафа.

Письмо солдатам

– Профессия приучила вас быть во всем осторожным – или любите испытать судьбу?

– Рискую. Телевидение тоже было риском. В моей профессии излишняя публичность ни к чему, потому что адвокат – это человек, который представляет интересы клиента. А участники судебного процесса могут быть предвзяты, оценивая меня через экран телевизора.

Я мог потерять себя. Но мне, наоборот, удалось стать тем, кто не примирится с несправедливостью, будет готов помогать в самых сложных ситуациях. Когда меня спрашивают, кто меня вдохновляет, я отвечаю: люди. Они верят в меня, дают силы, воодушевляют – это очень ценно.

– Каков был самый отчаянный или безрассудный поступок в вашей жизни?

– Однажды, лет 12 назад, я пришел утром забирать автомобиль из гаража и услышал, как в расщелине между гаражом и соседней стеной скулит собака. Вернулся около восьми вечера – по-прежнему скулит. Заглянул – там щенок не может выбраться. Щель узкая, мне не протиснуться. И я стал копать снег голыми руками. Жена, тогда еще будущая, пришла с какой-то кухонной лопаткой. Она умоляла меня идти домой. А я был в грязи и снегу, мокрый, адски замерз, но продолжал копать. Через 3,5 часа щенок был у меня в руках… Так вот, когда я копал, это было безрассудно, потому что потом сильно заболел. Как бы я поступил сейчас, зная, что завтра съемки, что у меня дети и семья и я не имею права болеть? Так же. Но безрассудство не должно быть связано с негативом. Оно должно улучшить этот мир, а не наоборот. Кстати, никогда не думал, что сломанные ногти так долго отрастают. (Улыбается.)

– Вы пишете стихи. Как родились первые рифмованные строки?

– Пишу с 12 лет. У меня 5 книг: 4 из них изданы, 5-я готова, но пока не запускаю в печать. Есть две поэмы, проза. В последнее время моя поэзия немного огрубела, она созвучна тому, что происходит вокруг. Стихи о войне, например, отправлял ребятам на передовую. Они написали мне благодарность, читая которую, плакал. Их ответ был пронизан болью настоящих мужчин, сильных и смелых. Я никогда и никому не прочитаю его – это очень личное и безгранично важное. Иногда публикую свои произведения в социальных сетях, чтобы люди могли почитать в свободном доступе.

Я леплю из пластилина…

– Родные и друзья любят устроить вам сюрприз: то в Дубай отправят на день рождения, то книгу ваших произведений издадут, то запишут ваши стихи в исполнении известного декламатора. Вы так же изобретательны по части сюрпризов и подарков?

– До появления Маши и после ухода мамы в моей семье было три женщины: моя супруга Валерия и мои сестрички – не родные по крови, но очень близкие для меня. Еще у меня есть родной старший брат, он живет в Харькове. Так вот, однажды Лера, Марьяна и Ксюша взяли с меня слово, что сделаю им подарок к Новому году, но это будет что-то, не купленное за деньги. Долго я ломал голову и решил из пластилина слепить им их любимых героев детских мультиков. Лере – из «Утиных историй»: Скруджа Макдака, Зигзага Маккряка, миссис Клювдию, Поночку и Билли, Вилли, Дилли, будь они неладны. (Смеется.) А сестричкам – Тома и Джерри. Заняло это примерно неделю – сложнейшая работа. Но они просто обалдели. Мы с Ванькой (сын ведущего. – Прим. ред.) раньше часто лепили, у нас есть много работ, которые лежат в морозилке, чтобы не растаяли. Это в какой-то степени хобби.

– Вы часто повторяете, что супругам стоит подписывать брачный контракт, чтобы в случае развода все было по-честному. А у вас с Лерой он есть?

– Конечно, нет. У моей жены есть больше, чем брачный контракт, – мое слово. Почему я повторяю про брачный договор? Считаю, что это в какой-то степени шаг семьи в Европу. Это очень цивилизованно – договариваться на берегу, чтобы во время развода не думать, кому достанется гусятница, зимняя резина, кто будет дальше жить в квартире. Мы с супругой договорились так: если когда-то жизнь разведет нас в разные стороны, я хочу оставить себе две вещи – возможность беспрепятственно бывать со своими детьми ровно столько, сколько они будут этого хотеть, и второе – память о наших лучших годах. Остальное останется ей.

– А по ведению хозяйства у вас есть какие-то договоренности? Есть что-то, что делаете только вы?

– Защищаю, добываю, оберегаю. Мои девчонки работают в шесть рук. Когда им нужна помощь, они говорят, какая, и я это делаю. Могу помыть посуду. Раньше любил гладить вещи. А сейчас они говорят: «Ты лучше гладь нас, а мы будем гладить одежду». (Смеется.) Я им очень благодарен, что такие заботы они взяли на себя. Кстати, люблю проводить время с семьей, но не очень люблю выезжать. Родился в год Собаки, а они очень любят дом.            

Счастье – это время, проведенное с родными

– Ваша супруга – домохозяйка, хотя в свое время у нее был успешный бизнес. Это было ее решение – уйти с работы и заниматься детьми?

– Лера по профессии экономист, в свое время работала по специальности – занималась привлечением иностранных инвестиций в Украину, ездила к торговым представителям Украины в других странах. Но когда родился Ванька, все отошло на второй план. Мы были до такой степени счастливы, что больше ничего не хотелось. Потом моя мама заболела. Мы с Лерой год жизни отдали, пытаясь ее вылечить. И жена приняла решение беречь все то, что создали.

Не могу сказать, что Лера домохозяйка. Скорее, хранительница нашей домашней идиллии, нашей империи. Если я страж и строитель этой империи, то она и девочки – ее душа. Очень ей за это благодарен. Действительно сложное решение – посвятить себя семье.

– Чем вы увлекаетесь, кроме стихов и пластилина? Возможно, есть семейные хобби?

– Мы часто играем в настольные детские игры. В Alias, Jenga, шахматы. Иногда играем все по кругу, до победного. С удовольствием в парк ездим – Ванька катается на гироскутере, Маша на велосипеде, девчонки кормят голубей. Любим в укромном тихом ресторанчике посидеть, приглашаем в гости дорогих сердцу людей.

– Идеальный день в вашем представлении – это…?

– Если бы меня спросили несколько лет назад, какой день своей жизни я хотел бы повторить, я бы сказал точную дату: 17 июля 2007 года – день, который провел с мамой. Она поджарила мне мою любимую картошку, мы долго говорили, смеялись. Это наш чуть ли не единственный полноценно проведенный вместе день, когда нам никто не мешал. Она была здорова, мы были счастливы. Тогда я только женился на Лере, вся жизнь была впереди.

Сейчас для меня идеален любой день, когда моя семья рядом. Очень хочу, чтобы у каждого читателя таких дней было как можно больше и чтобы все помнили о том, что нет большей радости и большего счастья, чем то время, которое мы проводим с любимыми и родными людьми. Все остальные проблемы, которые подкидывает нам жизнь, обязательно решим!