Максим Дунаевский: фраза Давай поженимся губит любовь
29 травня 2015 15:16
Российский и советский композитор Максим Дунаевский, автор музыки к большинству самых популярных фильмов и мультфильмов как прошлого, так и нынешнего века, много и откровенно рассказывает о своей долгой и интересной жизни.
– Меня не удивляет то, что песни из кинофильма Д’Артаньян и три мушкетера популярны и сегодня, хотя прошло больше 35 лет с момента их написания. Они созданы на каком-то невероятном душевном порыве, на желании победить. Мне тогда едва исполнилось 30, я был очень голоден до творчества, а тут работа такого масштаба. Думаю, сейчас вряд ли хватило бы сил и желания все это повторить…
Читайте также: Лариса Удовиченко никогда не сражалась за мужчину
Но Д’Артаньяном… я сам себе подставил серьезную подножку. Этот фильм мог оказаться последним в моем послужном списке. Решив сделать что-то неординарное – это же 1970-е годы, время рока, – я отказался записывать музыку с Симфоническим оркестром Госкино СССР, который не мог отразить моих «бунтарских» музыкальных идей.
Максим Дунаевский мог попасть в немилость из-за Д’Артаньяна
За такой неслыханный акт протеста меня запросто могли предать анафеме. Представьте себе: с 1924 года всю музыку для кино исполнял только этот оркестр, а тут Дунаевский встает в позу: пойду другим путем! Но пронесло.
Я уехал на Полтавщину, чтобы записывать музыку с тогда неизвестной рок-группой Краяны. Пришел к секретарю по идеологии местного комитета партии и попросил помощи. Благодаря тому, что имя Дунаевского на этой земле свято (папа родом из Лохвицы Полтавской губернии), мне без всяких расписок, договоров и, что самое главное, денег выделили студию радиокомитета.
Сейчас такое трудно представить! Месяца два мы с музыкантами чуть не круглосуточно записывали и переписывали рождающиеся песни. Из Одессы, где снималась картина, мне периодически присылались какие-то небольшие деньги, которые тут же мы дружно спускали в ресторане. Когда совсем нечего было есть, я давал концерты в местном драматическом театре. Гонораром служил… обед на всю компанию.
Мы работали на невероятном эмоциональном подъеме, режиссеру картины Георгию Юнгвальд-Хилькевичу нравилось все, что я ему отсылал на прослушивание. Он звонил и говорил одно: «Это потрясающе». То, что он мне полностью доверял, имело огромное значение. Возможно, поэтому многие песни стали хитами.
А с той полтавской группой (мы ее переименовали в Фестиваль) я проработал еще много лет в качестве художественного руководителя. Мы стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады, много гастролировали со всеми моими любимыми артистами.
Читайте также: Ксавье Долан – вдохновение похоже на шепот
– Слышала, что вы резко возражали против того, чтобы Дмитрий Харатьян сыграл д’Артаньяна? Но ведь он – поющий актер!
– Нет, это фальсификация истории, Диму в то время я не знал. Мы познакомились спустя несколько лет на съемках Зеленого фургона. Режиссер картины Саша Павловский привел тогда совсем еще юного Харатьяна, снимавшегося в главной роли, ко мне в полтавскую студию и предложил его в качестве певца: записать две песни для этого фильма.
Я послушал и понял, что имею дело с интересным музыкальным артистом. Так Дима впервые профессионально запел.
Максим Дунаевский запретил снимать Александра Абдулова в роли д’Артаньяна
С Мушкетеров я бортанул не его, а Абдулова. Он пробовался на д’Артаньяна, но после прослушивания я позвонил режиссеру и сказал: «Он неважно поет, а музыкальная нагрузка в картине приличная». С Сашей мы до конца его жизни были в прекрасных отношениях, а вместе никогда не работали.
По поводу Михаила Боярского я ни секунды не сомневался. Он пробовался на несколько ролей, в том числе второстепенных. Но, услышав, как Миша поет, я позвонил Юнгвальд-Хилькевичу со словами: «По-моему, у нас есть д’Артаньян».
Максим Дунаевский о своих песнях
Почти все мои хиты вышли из кинофильмов. Ах, этот вечер, Гадалка, Ты все поймешь были написаны для картины Ах водевиль, водевиль…. Кленовый лист замечательно исполнил Коля Караченцов в фильме Маленькое одолжение. Городские цветы и Все пройдет звучали в фильме Куда он денется!. Эти две картины мало кто помнит, а песни до сих пор живы, и это классно.
Читайте также: Владимир Зеленский о выпускном: Это нельзя рассказывать детям
Меня часто спрашивают: а где новые-то песни? По-прежнему пишутся, но настали другие времена. Теперь с экранов телевизоров и из радиоприемников льется мутный поток чепухи, смывающий хорошие песни, которые могли бы стать хитами. Продюсеры за ротацию бог знает чего платят несметные деньги – как выдерживать под таким натиском?
Гадалку, к примеру, сразу взяли и на радио, и на телевидение, для ее популяризации я вообще ничего не делал, как и для Пора-пора-порадуемся. Правда, справедливости ради стоит сказать, что совсем недавно написанная мною песня для Алексея Глызина взобралась на вторую строчку хит-парада.
Максим Дунаевский о работе с разными режиссерами
В творчестве важна удача. Но еще важно встретить на своем пути людей, которые полностью доверяют тебе как профессионалу. Это всегда дает результат. В начале работы с Александром Миттой над картиной Граница. Таежный роман я его спросил: «Какой у нас должна быть музыка?» – «А для чего я Дунаевского позвал?» – отрезал Митта. И дал мне полный карт-бланш.
Были в моей жизни исключения. Например, я трижды переписывал музыку к замечательному фильму Павла Чухрая – Русская игра по пьесе Игроки Гоголя. Паша – друг моего детства и замечательный режиссер, поэтому, когда он просил переделать, я не особо роптал. Но терпение все же лопнуло, и я… ушел с картины. Именно из-за дружбы, чтобы не поругаться до конца жизни и продолжать встречаться за рюмкой водки.
Вспоминаю наши конфликты с Татьяной Лиозновой на Карнавале. Утвердив Ирину Муравьеву на главную роль, она вдруг решила, что петь будет… Жанна Рождественская. Я удивился, пытался возражать, ведь Ира очень музыкальна, прекрасно поет.
Но с Татьяной Михайловной не поспоришь, она была абсолютно неуступчивой. В результате что получилось? И Муравьева страшно обиделась, и Жанна, обладательница мощнейшего голоса, одного из лучших в России, вынуждена была спеть «под Муравьеву». И какой был во всем этом смысл? Песни, правда, стали хитами.
– Но они пришлись по вкусу Татьяне Михайловне?
– Позвони мне, позвони я переделывал сто раз. Ей ни один из вариантов не нравился, мы беспрерывно по этому поводу конфликтовали, и в какой-то момент на горизонте замаячил композитор Георгий Мовсесян. Я уже был готов к такому повороту, но тут вмешался Роберт Рождественский, убедил Лиознову, что песня – хит.
Слышал, что Таривердиев несколько раз хлопал дверью, пытался уйти с Семнадцати мгновений весны, не совладав с вечными сомнениями Лиозновой.
– Интересно, какая версия песни в итоге вошла в Карнавал? Семьдесят седьмая или все же первая?
– В том-то и дело, что первая! Я давно усвоил: лучшая мысль – та, которая приходит сразу. А начнешь высиживать ее одним местом – все пойдет прахом. Справедливости ради скажу, что Лиознова к нам не придиралась, просто она была перфекционисткой. И выбирала кровавый путь для достижения цели. Но это Лиознова, можно и потерпеть.
Максим Дунаевский о настроении для творчества
– В какой обстановке вам пишется лучше: когда все хорошо или, наоборот, когда в душе раздрай?
– Вот почему-то многие мои женщины считали, что для творчества мне необходим скандал, нервное возбуждение, и стремились меня «подогреть». Не могу понять, в чем дело. (Со смехом.) Наоборот, это выбивает из колеи. Для того чтобы писать песни, мне необходимо ощущать себя любимым. Я говорю не о состоянии полного покоя, а об ощущении любви. Дрожать и бояться, что моя женщина куда-то денется? Нет, это деморализует.
Максим Дунаевский о своих женах
– Не понимают вас женщины! Не по этой ли причине вы шесть раз разводились?
– Все женщины, на которых я женился, потрясающие! Мне повезло. Каждая – яркая индивидуальность. Союз с такими без искр и конфликтов невозможен. Но по мне лучше так, чем жить с пустышкой. Невероятная красавица не пробудит мой сексуальный интерес, если она ничего собой не представляет.
Но семейная жизнь – совсем другое. Даже самые прекрасные отношения заканчиваются, как только люди женятся. Эйфория от романтики, растворения друг в друге, состояние полета проходит, стоит мужчине произнести: «Давай поженимся». Именно с этой минуты все кардинально меняется.
Поселившись с вами под одной крышей, муза превращается в боевую подругу. Согласитесь, это не одно и то же… Вскоре в отношениях наступает кризис, который большинство принимает за крах.
Расскажу вам забавную историю из собственной жизни. С одной из жен, с Ольгой Даниловой, у меня закрутился страстный роман после развода! Мы прожили вместе пять лет, расстались, я женился еще раз, она жила с кем-то в гражданском браке, и вот мы случайно встретились, взглянули друг на друга свежим взглядом, и… нас снова накрыла безудержная страсть. Приходилось шифроваться, встречаться украдкой у меня на даче.
Думаете, я призываю не жениться? Нет. Я лишь напоминаю про то, что отношения проходят разные этапы – в том числе и охлаждения, и желания оглянуться в поисках нового предмета обожания. Чаще всего люди принимают естественные кризисы за окончание любви: женщины взбрыкивают, мужчины скучают в присутствии жен…
Теперь я могу судить с высоты своего опыта. Только к седьмому браку я, наконец, понял: не стоит наступать на знакомые грабли, надо помнить про то, что эйфория пройдет в любом случае.
Максим Дунаевский о своем отце – композиторе Исааке Дунаевском
Вот мой папа был женат всего раз, хотя женщин было очень много. Он даже на моей маме не женился, прожил с ней 15 лет, их связывала большая нежная любовь. Не скажу, что отец был безгрешен, увлечения случались, про них вся страна знала, но мама относилась к ним спокойно.
Папа долгие годы жил на две семьи – в официальном браке у него рос сын Женя, мой старший брат. Мы все были знакомы, мой брат, хотя и ревновал отца к нам, прекрасно ладил и с моей мамой, и со мной. Часто у нас гостил, да и я к ним с удовольствием наведывался, папина жена вела себя со мной дружелюбно. Неудобств от всего этого я лично никогда не чувствовал.
Папа был рядом, я постоянно ощущал его присутствие. Пусть родители меня не чмокали, не тискали, не проводили со мной каждую свободную минуту, чаще со мной оставались гувернантки, но детство мое было невероятно счастливым, я вырос в обстановке нежнейшей любви.
– Когда вы узнали, что родители не женаты?
– Только после смерти папы, он умер неожиданно, от сердечного приступа, в 55 лет. Папа всегда поддерживал семью, мы ни в чем не знали недостатка – ни во внимании, ни в деньгах – тут уж папа был на высоте.
После его ухода выяснилось, что по законам того времени я не наследник и мне ничего не положено. Так я узнал, что в моей метрике стоит прочерк, и вроде как я не сын, мама – не жена. Но жить как-то надо! Помог Союз композиторов, Тихон Хренников лично написал письмо в Совет министров, чтобы меня утвердили в качестве официального наследника.
В итоге мы вчетвером – обе жены и дети – получили поровну, по 25 процентов. Это было справедливо, хотя официальной семьей отца было оказано большое сопротивление: суды, оспаривание решений – действия, увы, неизбежные в таких ситуациях. Но время все сгладило и выправило.
Кстати, по словам мамы, папа собирался на ней жениться и даже начал строить кооператив в доме композиторов на улице Огарева, нынче это Газетный переулок. Его угнетала наша неустроенность, мы жили в съемной квартире, где у папы, по сути, не было своего угла.
Поэтому он умел работать где угодно – в ресторане, в гостях, в театре. Вдруг брал листочек бумаги, салфетки, и быстренько начинал что-то чертить. Он не дожил до получения ключей от новой квартиры всего полгода. Думаю, что во многом его надломило двоякое положение, постоянный стресс не прошел бесследно. Надо иметь определенный характер, чтобы жить на две семьи.
Максим Дунаевский о своем детстве
В новую квартиру мы переселились с мамой вдвоем. И по нынешним меркам 200 кв.м – много, а тогда просто было немыслимо. По коридору я катался на велосипеде, в большой комнате стоял теннисный стол. Такую же квартиру в нашем доме имел лишь Ростропович, о чем не раз с гордостью упоминал!
До 16 лет я носил мамину фамилию – Пашков. А когда пришла пора получать паспорт, захотел стать Дунаевским. Никто не возражал против этого. Правда, вместе с фамилией я получил колоссальную ответственность. Дунаевский – счастливые гены, но, с другой стороны, и крест тоже. Папе, думаю, за меня не стыдно.
В детстве я учился на одни пятерки. По собственной инициативе поступил в музыкальную школу, окончил ее за три года. Затем – музыкальное училище при Московской консерватории. Первое время было трудно, но преподаватели всегда были мной довольны. Интересно, что, пока папа был жив, я музыкой не занимался.
– Как же так?! Великий композитор не учил сына музыкальной грамоте?
– Грамоте я был обучен. И за инструментом сидел, сочинял даже. Но я не любил работать. И, видя мою лень, папа не подталкивал меня в этом направлении: считал, что, если захочу, сам пробьюсь. Так оно и вышло.
Вот мое увлечение спортом всячески поддерживал. Он и сам был спортивным, обожал футбол, волейбол. Но и музыкой со мной делился охотно. У нас была потрясающая коллекция пластинок, до сих пор ее храню. И магнитофоны разные, вертушки, колонки, с невероятным звуком – в то время невидаль и «чудеса заморские»…
Он включал все на полную мощность и усаживался в кресло, ну а я – рядышком. Не говорил: слушай, это гениально, потрясающе. Нет, просто: садись, слушай. Не нравится – иди. Знаете, я во многом на него похож. У меня точно такие же взгляды на жизнь.
Максим Дунаевский о своих детях
Некая отстраненность от детей нам, Дунаевским, свойственна. Я, как и мой папа, своими детьми тоже постоянно не занимаюсь. Могу наорать, «настучать по голове» за проступки, но таскать по кружкам, вести долгих душевных бесед про жизнь не буду.
Я запретил своей младшей дочери Полине заниматься музыкой, поскольку не видел в ней рвения и желания трудиться. Посидеть часок за инструментом – пустая трата времени. Несмотря на ее слезы, сказал: хватит! Говорят, музыка нужна для общего развития. Ерунда. Если придет время, то гены Дунаевского дадут о себе знать.
Сейчас Полина рьяно взялась за артистическую деятельность, поступила в Детский музыкальный театр юного актера, играет в московской постановке Алых парусов. Не главную роль, она в ансамбле. Пусть знает, что такое труд актера.
– Расскажите про других ваших детей
– Маше 19, она оканчивает второй курс Щепкинского театрального училища. Хожу на все ее курсовые работы, мне кажется, из нее выйдет толк. Машу я воспитываю с четырех лет, и пусть по крови она мне не родная, но это мой ребенок навсегда.
Может, я произнесу сейчас кощунственную вещь, но для меня Маша намного роднее, чем моя дочь Алина, которая живет во Франции. Мужчины так устроены, что им роднее те, с кем они рядом, у нас не существует привязанности на уровне пуповины.
Алина стала музыкантом, хотя училась на балерину. Пишет музыку, стихи, создала рок-ансамбль. Когда гостила у меня в Москве, я водил ее по продюсерам, думал помочь. Но поскольку она не собиралась оставаться в России, никто не видел смысла ею заниматься.
– Максим, как так получилось, что Алина лишь на год младше вашего сына Дмитрия? Выходит, что когда другая женщина родила вам дочь, вы были не свободны?
– Ну а что делать, все случается. Когда Алина появилась, я был женат на Наталье Андрейченко. И маме Алины не обещал жениться, ничего не предлагал. Через пару лет она уехала во Францию вместе с Алиной.
Когда спустя несколько лет наши с Андрейченко судьбы разминулись, я подумал, не жениться ли на матери своей дочери? Ради девочки, естественно. Но к тому времени она оказалась замужем, Алину воспитывал отчим. Еще раз мы встретились, когда ей исполнилось 10. Сформировавшийся человек, со своими взглядами, целями, понятиями. Наши характеры, увы, как-то не связались. Всю жизнь я старался что-то с сделать, найти точки соприкосновения – получается с трудом…
Из детей больше всего на меня похожи Полина и Митя – оба вылитые Дунаевские. Причем похожи они не столько на меня, сколько на моего отца.
– Чем занимается Дмитрий?
– Стал финансистом, живет в Швейцарии. Несмотря на то что Наташа, выйдя замуж за Максимилиана Шелла (актер, режиссер, обладатель премии Оскар. – Прим. ТН), увезла Митю с собой в Америку, мы с ним, по сути, не разлучались.
В 1990-х, когда в России все разладилось, все бросились торговать чем придется и было непонятно, надолго ли вся эта вакханалия, я, поторговав гербалайфом и париками, с полным ощущением своей ненужности и потерянности полетел за океан.
Поселился в Лос-Анжелесе, неподалеку от Андрейченко и Шелла, поскольку в городе, где снимают кино, у меня явно было больше шансов. Через месяц получил грин-карту и провел в Америке десять лет. Так что с сыном наша связь никогда не прерывалась, духовно мы очень близки. Последний раз я разговаривал с Митей по телефону полгода назад, но это меня не тревожит. Раз нам обоим некогда созваниваться, значит, все в порядке.
– Он женат?
– Был, но уже успел развестись. Боюсь, его ждет моя судьба…
Максим Дунаевский о Наталье Андрейченко
– С его мамой, Натальей Андрейченко, вы поддерживаете отношения?
– Недавно виделись, я гостил у нее в Мексике. Наташа обосновалась там несколько лет назад, ведет бурную жизнь, то йога, то общественные дела. У нее потрясающей красоты дом прямо на океане. Андрейченко – единственная из моих жен, которая сама меня оставила. Но мне удалось ее понять.
Представьте, 1984 год, в нашей стране перестройка еще не началась, а тут Наташе выпадает возможность уехать в Америку. На правах жены оскароносца Максимилиана Шелла! Устоять перед красавцем, умницей, человеком большого таланта, ума и потрясающей культуры, сложно. Чувства Наташи мне оказались понятны: познакомившись с ним, я и сам влюбился.
Кстати, чтобы смягчить удар, Наташа сделала мне интересное контрпредложение. Говорит: «У Шелла есть сестра, актриса, почему бы вам не оформить фиктивный брак (сестра была пожилой дамой), тогда мы с тобой сможем уехать вместе…» Понятно, что для меня такой шаг неприемлем, но я оценил ее желание не рвать нашу связь окончательно.
Спустя время подруга нашей семьи сказала мне, что, прояви я настойчивость, Наташа не уехала бы. Может быть, действительно надо было пригрозить: умру, если уйдешь, и все такое. Но я этого не сделал, наш с ней союз не был идеальным. И Наташа даже обиделась, что я слишком легко ее отдал. Наверное, нужно быть женщиной для того, чтобы это понять.
Несмотря на то что все четко было проговорено, наше расставание вышло болезненным. Одно время между нами разгорелась война, вроде бы как из-за сына. Прекратил дрязги Шелл: «Эти ваши русские выяснения отношений мне надоели. Заканчивайте, у вас ведь общий сын». Он молодец, чрезвычайно благородный человек…
Мы с ним дружили, Настюшка, их дочка, плакала, когда я приезжал за Митей. «Несправедливо, что у Мити два папы, а у меня только один». Нередко я забирал их к себе обоих. Она росла красивой девочкой, многие думали, что пойдет в актрисы. Но нет, занимается чем-то другим, растит ребенка.
Максим Дунаевский о ныненшней жене
– Не расстаньтесь вы с Натальей Андрейченко, не женились бы на Марине! А ведь ваш нынешний союз самый продолжительный – уже 16 лет.
– В этом 90 процентов заслуга Марины. Она верный человек, привязчивый в хорошем смысле слова, целеустремленный. Составила себе жизненный план – иметь крепкую семью – и следует ему. Хотя ей непросто со мной, она в курсе, что я не безгрешен. Скрыть что-либо от нее невозможно, у Марины невероятный нюх на тайны.
Я старался, чтобы комар носа не подточил, но она непостижимым для меня образом обо всем догадывается, устраивает скандалы. Но в итоге прощает меня. Будь Марина другой, я давно бы хлопнул дверью. Когда нашу семейную лодку подбрасывает на волнах, говорю ей: это кризис! И у нас всего два варианта – пройти испытание или разбежаться.
С Мариной мы давно вместе. Кто бы мог подумать, ведь наши отношения начались не с любви с первого взгляда. Познакомились на вечеринке, мило пообщались. Прощаясь, я бросил: «Хочешь приехать ко мне в Америку?» – «Какая там Америка, к чертовой матери, – подумала она, удаляясь в свою типовую девятиэтажку на окраине Москвы, где жила с маленьким ребенком. – Такой же болтун, как и все».
Но когда ей сделали визу и я взял билет, она поняла: нет, видимо, не шутит. Прилетела ко мне и как-то быстро укоренилась рядом…
Любовь нас не накрыла с головой, нет. Мы познакомились весной, встретились в Москве раза три-четыре, а уже в конце октября Марина прилетела ко мне. Могла выйти легкая история, пожили бы месяц-другой, не понравилось бы что-то, не срослось – и разошлись бы, как в море корабли. Но она осталась.
– Интересно, должна ли спутница вашей жизни обладать хорошим голосом и музыкальным слухом?
– Нет, она может и вовсе не уметь петь и не знать нот. Вот голос желательно иметь низкий, будящий во мне чувства. Моя женщина должна быть веселая, с чувством юмора, компанейская, потому что я люблю компании, друзей, вечеринки – это я от папы унаследовал. Ну и внешне красивой, яркой. А так особых требований у меня нет. Марина, между прочим, совсем не умела готовить, предпочитала рестораны. Лишь недавно вдруг встала к плите.
Максим Дунаевский об Америке и возвращении в Россию
Америка сыграла в моей судьбе большую роль. Разлучила, по сути, и нас с Наташей, а затем со следующей женой, но соединила с Мариной. Когда в 1990-х я уехал, как предполагалось, насовсем, то думал, что и жена поедет со мной, но она почему-то отказалась. И это послужило началом нашего расставания. Видите, какие у судьбы в запасе интересные сценарии?
– Почему же вы вернулись в Россию, раз уезжали навсегда?
– Появилась востребованность здесь. В Америке у меня как-то все быстро образовалось, мы с моим другом аранжировщиком организовали студию, записывали там русскоязычных певцов. Я работал и на радио, и на русском телевидении, и в газете. В последние годы наладился бизнес, сделали пару балетно-музыкальных шоу в Атлантик-Сити и удачно их продали.
Вполне мог бы там остаться, но однажды буквально на неделю приехал в Москву и понял – атмосфера изменилась. Шел 2001 год, снималось кино, театры восстали из пепла, снова возникла потребность в профессионалах. Я позвонил Марине, сказал: на недельку еще останусь, прощупаю обстановку. Конечно, в Америке жизнь несравненно комфортнее, но здесь мне интереснее.
Слава Богу, мы не прикупили жилья, жили в прекрасной, но съемной квартире в Лос-Анджелесе. Когда возвращались в Москву, бросили там весь скарб, нажитый за десять лет. Не тащить же его сюда… Грин-карта осталась, может быть, старость свою там встречу. Только вот она никак не наступает.
Максим Дунаевский о старости и работе
Мой друг Михаил Борщевский, остроумный человек, слушая мои рассуждения о том, что когда-нибудь я буду сидеть на балконе, завернувшись в плед, и смотреть на море, однажды спросил: «Когда ты хочешь это сделать?» – «Ну, вот на старости». – «Она уже наступила, ты не заметил?»
– Добрый Михаил!
– Я ответил, что она наступила по годам, но не по внутренним ощущениям. У меня еще много работы… «Работа будет у тебя всегда, мы с тобой никогда не доживем до того момента, когда решим: ну, вроде все сделали, пора отдохнуть. Такие, как мы, умирают на ходу», – сказал мудрый Миша.
Действительно, у меня еще много планов. Ну и что – 70 лет? Все мои друзья значительно моложе меня – видимо, от них питаюсь энергией. (Смеется.) Как и в молодости, от удачной работы, хорошего выступления дочери, встречи с друзьями, с женщиной я ощущаю острый прилив счастья и чувство полета...
Не люблю свои дни рождения, потому что они вгоняют меня в хандру, ненавижу подводить итоги, пусть и промежуточные. Мне кажется, это характерно для людей, которые уже остановились. А такие, как я, безостановочно двигаются, смотрят вперед и никогда – назад.
Недавно мы с моим товарищем приобрели права на кинотеатр в Черемушках, где собираемся на собственные деньги построить современный концертно-театральный зал – Музыкальный центр имени Исаака Дунаевского. Имя моего отца достойно того, чтобы его увековечить не только на мемориальной доске на доме, где он жил.
Отец снится мне постоянно. Причем так натурально – приходит, садится на кухне, молчит и слушает меня. А я, понимая, что он скоро уйдет, пытаюсь как можно скорее рассказать все, что происходит в моей жизни. Почему-то мне кажется, что он мною доволен…
ДОСЬЕ
Максим Дунаевский
Родился: 15 января 1945 года в Москве
Семья: жена – Марина; дети – Дмитрий (33 года,), Алина (32 года,), Мария (19 лет), Полина (13 лет)
Образование: окончил Музыкальное училище при Московской государственной консерватории им. Чайковского. Затем теоретико-композиторское отделение Консерватории по классу композиции
Карьера: написал музыку к 61 фильму — Д’Артаньян и три мушкетера, Мушкетеры двадцать лет спустя, Ах, водевиль, водевиль…, Карнавал, Трест, который лопнул, Зеленый фургон, Мэри Поппинс, до свидания!, к мультфильмам Летучий корабль и Кошкин дом. Автор мюзикла Алые паруса и др.
– Меня не удивляет то, что песни из кинофильма Д’Артаньян и три мушкетера популярны и сегодня, хотя прошло больше 35 лет с момента их написания. Они созданы на каком-то невероятном душевном порыве, на желании победить. Мне тогда едва исполнилось 30, я был очень голоден до творчества, а тут работа такого масштаба. Думаю, сейчас вряд ли хватило бы сил и желания все это повторить…
Читайте также: Лариса Удовиченко никогда не сражалась за мужчину
Но Д’Артаньяном… я сам себе подставил серьезную подножку. Этот фильм мог оказаться последним в моем послужном списке. Решив сделать что-то неординарное – это же 1970-е годы, время рока, – я отказался записывать музыку с Симфоническим оркестром Госкино СССР, который не мог отразить моих «бунтарских» музыкальных идей.
Максим Дунаевский мог попасть в немилость из-за Д’Артаньяна
За такой неслыханный акт протеста меня запросто могли предать анафеме. Представьте себе: с 1924 года всю музыку для кино исполнял только этот оркестр, а тут Дунаевский встает в позу: пойду другим путем! Но пронесло.
Я уехал на Полтавщину, чтобы записывать музыку с тогда неизвестной рок-группой Краяны. Пришел к секретарю по идеологии местного комитета партии и попросил помощи. Благодаря тому, что имя Дунаевского на этой земле свято (папа родом из Лохвицы Полтавской губернии), мне без всяких расписок, договоров и, что самое главное, денег выделили студию радиокомитета.
Сейчас такое трудно представить! Месяца два мы с музыкантами чуть не круглосуточно записывали и переписывали рождающиеся песни. Из Одессы, где снималась картина, мне периодически присылались какие-то небольшие деньги, которые тут же мы дружно спускали в ресторане. Когда совсем нечего было есть, я давал концерты в местном драматическом театре. Гонораром служил… обед на всю компанию.
Мы работали на невероятном эмоциональном подъеме, режиссеру картины Георгию Юнгвальд-Хилькевичу нравилось все, что я ему отсылал на прослушивание. Он звонил и говорил одно: «Это потрясающе». То, что он мне полностью доверял, имело огромное значение. Возможно, поэтому многие песни стали хитами.
А с той полтавской группой (мы ее переименовали в Фестиваль) я проработал еще много лет в качестве художественного руководителя. Мы стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады, много гастролировали со всеми моими любимыми артистами.
Читайте также: Ксавье Долан – вдохновение похоже на шепот
– Слышала, что вы резко возражали против того, чтобы Дмитрий Харатьян сыграл д’Артаньяна? Но ведь он – поющий актер!
– Нет, это фальсификация истории, Диму в то время я не знал. Мы познакомились спустя несколько лет на съемках Зеленого фургона. Режиссер картины Саша Павловский привел тогда совсем еще юного Харатьяна, снимавшегося в главной роли, ко мне в полтавскую студию и предложил его в качестве певца: записать две песни для этого фильма.
Я послушал и понял, что имею дело с интересным музыкальным артистом. Так Дима впервые профессионально запел.
Максим Дунаевский запретил снимать Александра Абдулова в роли д’Артаньяна
С Мушкетеров я бортанул не его, а Абдулова. Он пробовался на д’Артаньяна, но после прослушивания я позвонил режиссеру и сказал: «Он неважно поет, а музыкальная нагрузка в картине приличная». С Сашей мы до конца его жизни были в прекрасных отношениях, а вместе никогда не работали.
По поводу Михаила Боярского я ни секунды не сомневался. Он пробовался на несколько ролей, в том числе второстепенных. Но, услышав, как Миша поет, я позвонил Юнгвальд-Хилькевичу со словами: «По-моему, у нас есть д’Артаньян».
Максим Дунаевский о своих песнях
Почти все мои хиты вышли из кинофильмов. Ах, этот вечер, Гадалка, Ты все поймешь были написаны для картины Ах водевиль, водевиль…. Кленовый лист замечательно исполнил Коля Караченцов в фильме Маленькое одолжение. Городские цветы и Все пройдет звучали в фильме Куда он денется!. Эти две картины мало кто помнит, а песни до сих пор живы, и это классно.
Читайте также: Владимир Зеленский о выпускном: Это нельзя рассказывать детям
Меня часто спрашивают: а где новые-то песни? По-прежнему пишутся, но настали другие времена. Теперь с экранов телевизоров и из радиоприемников льется мутный поток чепухи, смывающий хорошие песни, которые могли бы стать хитами. Продюсеры за ротацию бог знает чего платят несметные деньги – как выдерживать под таким натиском?
Гадалку, к примеру, сразу взяли и на радио, и на телевидение, для ее популяризации я вообще ничего не делал, как и для Пора-пора-порадуемся. Правда, справедливости ради стоит сказать, что совсем недавно написанная мною песня для Алексея Глызина взобралась на вторую строчку хит-парада.
Максим Дунаевский о работе с разными режиссерами
В творчестве важна удача. Но еще важно встретить на своем пути людей, которые полностью доверяют тебе как профессионалу. Это всегда дает результат. В начале работы с Александром Миттой над картиной Граница. Таежный роман я его спросил: «Какой у нас должна быть музыка?» – «А для чего я Дунаевского позвал?» – отрезал Митта. И дал мне полный карт-бланш.
Были в моей жизни исключения. Например, я трижды переписывал музыку к замечательному фильму Павла Чухрая – Русская игра по пьесе Игроки Гоголя. Паша – друг моего детства и замечательный режиссер, поэтому, когда он просил переделать, я не особо роптал. Но терпение все же лопнуло, и я… ушел с картины. Именно из-за дружбы, чтобы не поругаться до конца жизни и продолжать встречаться за рюмкой водки.
Вспоминаю наши конфликты с Татьяной Лиозновой на Карнавале. Утвердив Ирину Муравьеву на главную роль, она вдруг решила, что петь будет… Жанна Рождественская. Я удивился, пытался возражать, ведь Ира очень музыкальна, прекрасно поет.
Но с Татьяной Михайловной не поспоришь, она была абсолютно неуступчивой. В результате что получилось? И Муравьева страшно обиделась, и Жанна, обладательница мощнейшего голоса, одного из лучших в России, вынуждена была спеть «под Муравьеву». И какой был во всем этом смысл? Песни, правда, стали хитами.
– Но они пришлись по вкусу Татьяне Михайловне?
– Позвони мне, позвони я переделывал сто раз. Ей ни один из вариантов не нравился, мы беспрерывно по этому поводу конфликтовали, и в какой-то момент на горизонте замаячил композитор Георгий Мовсесян. Я уже был готов к такому повороту, но тут вмешался Роберт Рождественский, убедил Лиознову, что песня – хит.
Слышал, что Таривердиев несколько раз хлопал дверью, пытался уйти с Семнадцати мгновений весны, не совладав с вечными сомнениями Лиозновой.
– Интересно, какая версия песни в итоге вошла в Карнавал? Семьдесят седьмая или все же первая?
– В том-то и дело, что первая! Я давно усвоил: лучшая мысль – та, которая приходит сразу. А начнешь высиживать ее одним местом – все пойдет прахом. Справедливости ради скажу, что Лиознова к нам не придиралась, просто она была перфекционисткой. И выбирала кровавый путь для достижения цели. Но это Лиознова, можно и потерпеть.
Максим Дунаевский о настроении для творчества
– В какой обстановке вам пишется лучше: когда все хорошо или, наоборот, когда в душе раздрай?
– Вот почему-то многие мои женщины считали, что для творчества мне необходим скандал, нервное возбуждение, и стремились меня «подогреть». Не могу понять, в чем дело. (Со смехом.) Наоборот, это выбивает из колеи. Для того чтобы писать песни, мне необходимо ощущать себя любимым. Я говорю не о состоянии полного покоя, а об ощущении любви. Дрожать и бояться, что моя женщина куда-то денется? Нет, это деморализует.
Максим Дунаевский о своих женах
– Не понимают вас женщины! Не по этой ли причине вы шесть раз разводились?
– Все женщины, на которых я женился, потрясающие! Мне повезло. Каждая – яркая индивидуальность. Союз с такими без искр и конфликтов невозможен. Но по мне лучше так, чем жить с пустышкой. Невероятная красавица не пробудит мой сексуальный интерес, если она ничего собой не представляет.
Но семейная жизнь – совсем другое. Даже самые прекрасные отношения заканчиваются, как только люди женятся. Эйфория от романтики, растворения друг в друге, состояние полета проходит, стоит мужчине произнести: «Давай поженимся». Именно с этой минуты все кардинально меняется.
Поселившись с вами под одной крышей, муза превращается в боевую подругу. Согласитесь, это не одно и то же… Вскоре в отношениях наступает кризис, который большинство принимает за крах.
Расскажу вам забавную историю из собственной жизни. С одной из жен, с Ольгой Даниловой, у меня закрутился страстный роман после развода! Мы прожили вместе пять лет, расстались, я женился еще раз, она жила с кем-то в гражданском браке, и вот мы случайно встретились, взглянули друг на друга свежим взглядом, и… нас снова накрыла безудержная страсть. Приходилось шифроваться, встречаться украдкой у меня на даче.
Думаете, я призываю не жениться? Нет. Я лишь напоминаю про то, что отношения проходят разные этапы – в том числе и охлаждения, и желания оглянуться в поисках нового предмета обожания. Чаще всего люди принимают естественные кризисы за окончание любви: женщины взбрыкивают, мужчины скучают в присутствии жен…
Теперь я могу судить с высоты своего опыта. Только к седьмому браку я, наконец, понял: не стоит наступать на знакомые грабли, надо помнить про то, что эйфория пройдет в любом случае.
Максим Дунаевский о своем отце – композиторе Исааке Дунаевском
Вот мой папа был женат всего раз, хотя женщин было очень много. Он даже на моей маме не женился, прожил с ней 15 лет, их связывала большая нежная любовь. Не скажу, что отец был безгрешен, увлечения случались, про них вся страна знала, но мама относилась к ним спокойно.
Папа долгие годы жил на две семьи – в официальном браке у него рос сын Женя, мой старший брат. Мы все были знакомы, мой брат, хотя и ревновал отца к нам, прекрасно ладил и с моей мамой, и со мной. Часто у нас гостил, да и я к ним с удовольствием наведывался, папина жена вела себя со мной дружелюбно. Неудобств от всего этого я лично никогда не чувствовал.
Папа был рядом, я постоянно ощущал его присутствие. Пусть родители меня не чмокали, не тискали, не проводили со мной каждую свободную минуту, чаще со мной оставались гувернантки, но детство мое было невероятно счастливым, я вырос в обстановке нежнейшей любви.
– Когда вы узнали, что родители не женаты?
– Только после смерти папы, он умер неожиданно, от сердечного приступа, в 55 лет. Папа всегда поддерживал семью, мы ни в чем не знали недостатка – ни во внимании, ни в деньгах – тут уж папа был на высоте.
После его ухода выяснилось, что по законам того времени я не наследник и мне ничего не положено. Так я узнал, что в моей метрике стоит прочерк, и вроде как я не сын, мама – не жена. Но жить как-то надо! Помог Союз композиторов, Тихон Хренников лично написал письмо в Совет министров, чтобы меня утвердили в качестве официального наследника.
В итоге мы вчетвером – обе жены и дети – получили поровну, по 25 процентов. Это было справедливо, хотя официальной семьей отца было оказано большое сопротивление: суды, оспаривание решений – действия, увы, неизбежные в таких ситуациях. Но время все сгладило и выправило.
Кстати, по словам мамы, папа собирался на ней жениться и даже начал строить кооператив в доме композиторов на улице Огарева, нынче это Газетный переулок. Его угнетала наша неустроенность, мы жили в съемной квартире, где у папы, по сути, не было своего угла.
Поэтому он умел работать где угодно – в ресторане, в гостях, в театре. Вдруг брал листочек бумаги, салфетки, и быстренько начинал что-то чертить. Он не дожил до получения ключей от новой квартиры всего полгода. Думаю, что во многом его надломило двоякое положение, постоянный стресс не прошел бесследно. Надо иметь определенный характер, чтобы жить на две семьи.
Максим Дунаевский о своем детстве
В новую квартиру мы переселились с мамой вдвоем. И по нынешним меркам 200 кв.м – много, а тогда просто было немыслимо. По коридору я катался на велосипеде, в большой комнате стоял теннисный стол. Такую же квартиру в нашем доме имел лишь Ростропович, о чем не раз с гордостью упоминал!
До 16 лет я носил мамину фамилию – Пашков. А когда пришла пора получать паспорт, захотел стать Дунаевским. Никто не возражал против этого. Правда, вместе с фамилией я получил колоссальную ответственность. Дунаевский – счастливые гены, но, с другой стороны, и крест тоже. Папе, думаю, за меня не стыдно.
В детстве я учился на одни пятерки. По собственной инициативе поступил в музыкальную школу, окончил ее за три года. Затем – музыкальное училище при Московской консерватории. Первое время было трудно, но преподаватели всегда были мной довольны. Интересно, что, пока папа был жив, я музыкой не занимался.
– Как же так?! Великий композитор не учил сына музыкальной грамоте?
– Грамоте я был обучен. И за инструментом сидел, сочинял даже. Но я не любил работать. И, видя мою лень, папа не подталкивал меня в этом направлении: считал, что, если захочу, сам пробьюсь. Так оно и вышло.
Вот мое увлечение спортом всячески поддерживал. Он и сам был спортивным, обожал футбол, волейбол. Но и музыкой со мной делился охотно. У нас была потрясающая коллекция пластинок, до сих пор ее храню. И магнитофоны разные, вертушки, колонки, с невероятным звуком – в то время невидаль и «чудеса заморские»…
Он включал все на полную мощность и усаживался в кресло, ну а я – рядышком. Не говорил: слушай, это гениально, потрясающе. Нет, просто: садись, слушай. Не нравится – иди. Знаете, я во многом на него похож. У меня точно такие же взгляды на жизнь.
Максим Дунаевский о своих детях
Некая отстраненность от детей нам, Дунаевским, свойственна. Я, как и мой папа, своими детьми тоже постоянно не занимаюсь. Могу наорать, «настучать по голове» за проступки, но таскать по кружкам, вести долгих душевных бесед про жизнь не буду.
Я запретил своей младшей дочери Полине заниматься музыкой, поскольку не видел в ней рвения и желания трудиться. Посидеть часок за инструментом – пустая трата времени. Несмотря на ее слезы, сказал: хватит! Говорят, музыка нужна для общего развития. Ерунда. Если придет время, то гены Дунаевского дадут о себе знать.
Сейчас Полина рьяно взялась за артистическую деятельность, поступила в Детский музыкальный театр юного актера, играет в московской постановке Алых парусов. Не главную роль, она в ансамбле. Пусть знает, что такое труд актера.
– Расскажите про других ваших детей
– Маше 19, она оканчивает второй курс Щепкинского театрального училища. Хожу на все ее курсовые работы, мне кажется, из нее выйдет толк. Машу я воспитываю с четырех лет, и пусть по крови она мне не родная, но это мой ребенок навсегда.
Может, я произнесу сейчас кощунственную вещь, но для меня Маша намного роднее, чем моя дочь Алина, которая живет во Франции. Мужчины так устроены, что им роднее те, с кем они рядом, у нас не существует привязанности на уровне пуповины.
Алина стала музыкантом, хотя училась на балерину. Пишет музыку, стихи, создала рок-ансамбль. Когда гостила у меня в Москве, я водил ее по продюсерам, думал помочь. Но поскольку она не собиралась оставаться в России, никто не видел смысла ею заниматься.
– Максим, как так получилось, что Алина лишь на год младше вашего сына Дмитрия? Выходит, что когда другая женщина родила вам дочь, вы были не свободны?
– Ну а что делать, все случается. Когда Алина появилась, я был женат на Наталье Андрейченко. И маме Алины не обещал жениться, ничего не предлагал. Через пару лет она уехала во Францию вместе с Алиной.
Когда спустя несколько лет наши с Андрейченко судьбы разминулись, я подумал, не жениться ли на матери своей дочери? Ради девочки, естественно. Но к тому времени она оказалась замужем, Алину воспитывал отчим. Еще раз мы встретились, когда ей исполнилось 10. Сформировавшийся человек, со своими взглядами, целями, понятиями. Наши характеры, увы, как-то не связались. Всю жизнь я старался что-то с сделать, найти точки соприкосновения – получается с трудом…
Из детей больше всего на меня похожи Полина и Митя – оба вылитые Дунаевские. Причем похожи они не столько на меня, сколько на моего отца.
– Чем занимается Дмитрий?
– Стал финансистом, живет в Швейцарии. Несмотря на то что Наташа, выйдя замуж за Максимилиана Шелла (актер, режиссер, обладатель премии Оскар. – Прим. ТН), увезла Митю с собой в Америку, мы с ним, по сути, не разлучались.
В 1990-х, когда в России все разладилось, все бросились торговать чем придется и было непонятно, надолго ли вся эта вакханалия, я, поторговав гербалайфом и париками, с полным ощущением своей ненужности и потерянности полетел за океан.
Поселился в Лос-Анжелесе, неподалеку от Андрейченко и Шелла, поскольку в городе, где снимают кино, у меня явно было больше шансов. Через месяц получил грин-карту и провел в Америке десять лет. Так что с сыном наша связь никогда не прерывалась, духовно мы очень близки. Последний раз я разговаривал с Митей по телефону полгода назад, но это меня не тревожит. Раз нам обоим некогда созваниваться, значит, все в порядке.
– Он женат?
– Был, но уже успел развестись. Боюсь, его ждет моя судьба…
Максим Дунаевский о Наталье Андрейченко
– С его мамой, Натальей Андрейченко, вы поддерживаете отношения?
– Недавно виделись, я гостил у нее в Мексике. Наташа обосновалась там несколько лет назад, ведет бурную жизнь, то йога, то общественные дела. У нее потрясающей красоты дом прямо на океане. Андрейченко – единственная из моих жен, которая сама меня оставила. Но мне удалось ее понять.
Представьте, 1984 год, в нашей стране перестройка еще не началась, а тут Наташе выпадает возможность уехать в Америку. На правах жены оскароносца Максимилиана Шелла! Устоять перед красавцем, умницей, человеком большого таланта, ума и потрясающей культуры, сложно. Чувства Наташи мне оказались понятны: познакомившись с ним, я и сам влюбился.
Кстати, чтобы смягчить удар, Наташа сделала мне интересное контрпредложение. Говорит: «У Шелла есть сестра, актриса, почему бы вам не оформить фиктивный брак (сестра была пожилой дамой), тогда мы с тобой сможем уехать вместе…» Понятно, что для меня такой шаг неприемлем, но я оценил ее желание не рвать нашу связь окончательно.
Спустя время подруга нашей семьи сказала мне, что, прояви я настойчивость, Наташа не уехала бы. Может быть, действительно надо было пригрозить: умру, если уйдешь, и все такое. Но я этого не сделал, наш с ней союз не был идеальным. И Наташа даже обиделась, что я слишком легко ее отдал. Наверное, нужно быть женщиной для того, чтобы это понять.
Несмотря на то что все четко было проговорено, наше расставание вышло болезненным. Одно время между нами разгорелась война, вроде бы как из-за сына. Прекратил дрязги Шелл: «Эти ваши русские выяснения отношений мне надоели. Заканчивайте, у вас ведь общий сын». Он молодец, чрезвычайно благородный человек…
Мы с ним дружили, Настюшка, их дочка, плакала, когда я приезжал за Митей. «Несправедливо, что у Мити два папы, а у меня только один». Нередко я забирал их к себе обоих. Она росла красивой девочкой, многие думали, что пойдет в актрисы. Но нет, занимается чем-то другим, растит ребенка.
Максим Дунаевский о ныненшней жене
– Не расстаньтесь вы с Натальей Андрейченко, не женились бы на Марине! А ведь ваш нынешний союз самый продолжительный – уже 16 лет.
– В этом 90 процентов заслуга Марины. Она верный человек, привязчивый в хорошем смысле слова, целеустремленный. Составила себе жизненный план – иметь крепкую семью – и следует ему. Хотя ей непросто со мной, она в курсе, что я не безгрешен. Скрыть что-либо от нее невозможно, у Марины невероятный нюх на тайны.
Я старался, чтобы комар носа не подточил, но она непостижимым для меня образом обо всем догадывается, устраивает скандалы. Но в итоге прощает меня. Будь Марина другой, я давно бы хлопнул дверью. Когда нашу семейную лодку подбрасывает на волнах, говорю ей: это кризис! И у нас всего два варианта – пройти испытание или разбежаться.
С Мариной мы давно вместе. Кто бы мог подумать, ведь наши отношения начались не с любви с первого взгляда. Познакомились на вечеринке, мило пообщались. Прощаясь, я бросил: «Хочешь приехать ко мне в Америку?» – «Какая там Америка, к чертовой матери, – подумала она, удаляясь в свою типовую девятиэтажку на окраине Москвы, где жила с маленьким ребенком. – Такой же болтун, как и все».
Но когда ей сделали визу и я взял билет, она поняла: нет, видимо, не шутит. Прилетела ко мне и как-то быстро укоренилась рядом…
Любовь нас не накрыла с головой, нет. Мы познакомились весной, встретились в Москве раза три-четыре, а уже в конце октября Марина прилетела ко мне. Могла выйти легкая история, пожили бы месяц-другой, не понравилось бы что-то, не срослось – и разошлись бы, как в море корабли. Но она осталась.
– Интересно, должна ли спутница вашей жизни обладать хорошим голосом и музыкальным слухом?
– Нет, она может и вовсе не уметь петь и не знать нот. Вот голос желательно иметь низкий, будящий во мне чувства. Моя женщина должна быть веселая, с чувством юмора, компанейская, потому что я люблю компании, друзей, вечеринки – это я от папы унаследовал. Ну и внешне красивой, яркой. А так особых требований у меня нет. Марина, между прочим, совсем не умела готовить, предпочитала рестораны. Лишь недавно вдруг встала к плите.
Максим Дунаевский об Америке и возвращении в Россию
Америка сыграла в моей судьбе большую роль. Разлучила, по сути, и нас с Наташей, а затем со следующей женой, но соединила с Мариной. Когда в 1990-х я уехал, как предполагалось, насовсем, то думал, что и жена поедет со мной, но она почему-то отказалась. И это послужило началом нашего расставания. Видите, какие у судьбы в запасе интересные сценарии?
– Почему же вы вернулись в Россию, раз уезжали навсегда?
– Появилась востребованность здесь. В Америке у меня как-то все быстро образовалось, мы с моим другом аранжировщиком организовали студию, записывали там русскоязычных певцов. Я работал и на радио, и на русском телевидении, и в газете. В последние годы наладился бизнес, сделали пару балетно-музыкальных шоу в Атлантик-Сити и удачно их продали.
Вполне мог бы там остаться, но однажды буквально на неделю приехал в Москву и понял – атмосфера изменилась. Шел 2001 год, снималось кино, театры восстали из пепла, снова возникла потребность в профессионалах. Я позвонил Марине, сказал: на недельку еще останусь, прощупаю обстановку. Конечно, в Америке жизнь несравненно комфортнее, но здесь мне интереснее.
Слава Богу, мы не прикупили жилья, жили в прекрасной, но съемной квартире в Лос-Анджелесе. Когда возвращались в Москву, бросили там весь скарб, нажитый за десять лет. Не тащить же его сюда… Грин-карта осталась, может быть, старость свою там встречу. Только вот она никак не наступает.
Максим Дунаевский о старости и работе
Мой друг Михаил Борщевский, остроумный человек, слушая мои рассуждения о том, что когда-нибудь я буду сидеть на балконе, завернувшись в плед, и смотреть на море, однажды спросил: «Когда ты хочешь это сделать?» – «Ну, вот на старости». – «Она уже наступила, ты не заметил?»
– Добрый Михаил!
– Я ответил, что она наступила по годам, но не по внутренним ощущениям. У меня еще много работы… «Работа будет у тебя всегда, мы с тобой никогда не доживем до того момента, когда решим: ну, вроде все сделали, пора отдохнуть. Такие, как мы, умирают на ходу», – сказал мудрый Миша.
Действительно, у меня еще много планов. Ну и что – 70 лет? Все мои друзья значительно моложе меня – видимо, от них питаюсь энергией. (Смеется.) Как и в молодости, от удачной работы, хорошего выступления дочери, встречи с друзьями, с женщиной я ощущаю острый прилив счастья и чувство полета...
Не люблю свои дни рождения, потому что они вгоняют меня в хандру, ненавижу подводить итоги, пусть и промежуточные. Мне кажется, это характерно для людей, которые уже остановились. А такие, как я, безостановочно двигаются, смотрят вперед и никогда – назад.
Недавно мы с моим товарищем приобрели права на кинотеатр в Черемушках, где собираемся на собственные деньги построить современный концертно-театральный зал – Музыкальный центр имени Исаака Дунаевского. Имя моего отца достойно того, чтобы его увековечить не только на мемориальной доске на доме, где он жил.
Отец снится мне постоянно. Причем так натурально – приходит, садится на кухне, молчит и слушает меня. А я, понимая, что он скоро уйдет, пытаюсь как можно скорее рассказать все, что происходит в моей жизни. Почему-то мне кажется, что он мною доволен…
ДОСЬЕ
Максим Дунаевский
Родился: 15 января 1945 года в Москве
Семья: жена – Марина; дети – Дмитрий (33 года,), Алина (32 года,), Мария (19 лет), Полина (13 лет)
Образование: окончил Музыкальное училище при Московской государственной консерватории им. Чайковского. Затем теоретико-композиторское отделение Консерватории по классу композиции
Карьера: написал музыку к 61 фильму — Д’Артаньян и три мушкетера, Мушкетеры двадцать лет спустя, Ах, водевиль, водевиль…, Карнавал, Трест, который лопнул, Зеленый фургон, Мэри Поппинс, до свидания!, к мультфильмам Летучий корабль и Кошкин дом. Автор мюзикла Алые паруса и др.
