Еще пару лет назад актер Брэд Питти представить не мог, что свое 55-летие будет отмечать… «у разбитого корыта». Семьи у него больше нет, а за право видеться с детьми продолжает бороться с бывшей женой. Хочется надеяться, что черная полоса в жизни Питта скоро закончится, и он обретет гармонию с самим собой и миром.

Бракоразводный процесс, который затеяла на тот момент жена Брэда –Анджелина Джоли, разделил его жизнь на до и после. До – он был преуспевающим актером, продюсером и бизнесменом, заботливым мужем и отцом шестерых детей. А после – все узнали о темной стороне Брэда. По словам бывшей супруги, он злоупотреблял алкоголем и проявлял агрессию по отношению к ней и детям… С тех пор прошло два с лишним года. Питт прошел реабилитацию от алкогольной зависимости, пытался, по слухам, построить новые отношения и до сих пор ведет бракоразводный процесс с Джоли. Дело продлили еще на полгода, потому что экс-супруги никак не могут найти компромисс в вопросе опеки над детьми. Единственное, что спасает актера в этот трудный период жизни, – работа и творчество. В 2018-м он снимался у Квентина Тарантино в фильме «Однажды в Америке», продюсировал звездный проект «Власть» Адама Маккея, занимался скульптурой. А еще заново учился жить…

– Я с детства нравился людям, был, что называется, прелестным ребенком. Другие нравились меньше, и я замечал это. И по вечерам изводил маму вопросом: «Почему?». Она мне говорила: «То, что ты нравишься людям, – дополнительные возможности и ответственность. И только». Но во мне поселилось чувство вины (что смешно) из-за несправедливого мироустройства.

– У нас была довольно строгая баптистская семья. По воскресеньям – в церковь. Перед ужином – молитва… Вера – первое, в чем я начал сомневаться.

– Хорошо помню момент, когда отверг все, что внушали мне с детства, все, на чем основывался уклад моих близких. Я противопоставил себя своей семье, но в результате родные приняли меня таким, какой есть. Они, конечно, беспокоятся обо мне, потому что я, по их мнению, сгорю в адском огне.

– Мне всегда нравилось кино. Оно было окном в большой мир. Но у нас в Миссури кино не делали. И я решил: если кино не идет ко мне, я поеду к нему. И поехал.

– Научился важной вещи – говорить «нет». Для артиста это слово почти запретное. Считается, что актеру, особенно молодому, не зазорно, а напротив, хорошо, с карьерной точки зрения, сниматься и в блокбастерах – для денег и славы, и одновременно в артхаусных проектах, чтобы реализовать творческие устремления. Я с этим не согласен. Считаю, что надо сниматься и работать вообще только в одном случае – когда история тебе по душе. Когда сценарий задел за живое.

– Все мои проблемы из-за моего высокомерия.

– Уже лет 20 не могу окончательно расслабиться. Не могу выйти на свою лужайку – как любой американец – в трусах. Не могу пойти с детьми в парк. Не могу сказать лишнего слова. Практически отвык быть наедине с собой. Постоянно должен следить за тем, чтобы внимание таблоидов не деформировало нечто принципиальное во мне. Но оно уже деформировало: я живу с чувством ненависти.

– Перед встречей с Энджи ясно чувствовал: да, моя жизнь сложилась удачно – сыграл в нескольких действительно хороших картинах, испытывал чувства… Но я так устал от себя! Все мое внимание было сосредоточено на мне самом. А в 40 лет надо уже отдавать себя, не брать. И конечно, да, дети – в каком-то смысле следствие моего эгоизма.

– Я словно выиграл в лотерею, но сам выбросил счастливый билет. Я тратил время на совершенно пустые вещи.

– Моим первым желанием было попытаться сохранить отношения (с Джоли. – Прим. ред.), но потом я вспомнил известную фразу: «Если любишь – отпусти». Теперь знаю, что это значит. Это значит любить, но без чувства собственности – и ничего не ждать взамен.

– Эта ситуация (расследование после обвинения актера в жестоком обращении с детьми. – Прим. ред.) положила меня на лопатки и связала мне руки. Но потом нам все же удалось работать вместе. Один адвокат сказал: «Никто не выигрывает в суде, вопрос только в том, кто меньше пострадает». Я с ним согласен. Целый год мы доказывали каждый свою точку зрения. Но на самом деле взращивали ненависть. Я от этого отказался. И, к счастью, моя бывшая жена тоже.

– Дети очень чуткие, они впитывают все происходящее. Им нужна поддержка, им нужен тот, кто объяснит им различные вещи, им необходимо быть услышанными. Но, к сожалению, когда я находился в рабочем режиме, не слышал их. Мне бы хотелось стать более хорошим отцом.

– Честно говоря, с момента, когда окончил колледж, не помню времени, чтобы не выпивал, не курил косяк или не был еще под чем-то. Понимаю, что многое из этого, те же сигареты – успокоительное. Я бежал от своих чувств. И очень, очень рад, что этому пришел конец.

– Я из тех людей, кого ненавидят на генетическом уровне.

– Боюсь только смерти. Когда-нибудь мы все расстанемся. С детьми, с теми, кого любим. Действительно, смерти я боюсь до смерти. А вот жизни – нет, не боюсь.

– Это, наверное, покажется странным, но мне нравится хаос. Конечно, не полный, а дозируемый. Когда вокруг тишина и покой, мне начинает не хватать беспорядка. Когда я в какой-то момент начинаю дышать глубоко и обретаю спокойствие, то думаю про себя: «Ну наконец-то!». Но через полчаса мне начинает чего-то не хватать, и я понимаю, чего – хаоса.

– Я – это я. И я разный. Стараюсь, конечно, быть добрее, терпимее, но по сути, а не казаться лучше, чем я есть.

– Мир меняет действие. Я действую. И верю в действие.