Склифосовский 3: Максим Аверин не устает благодарить врачей
30 червня 2015 11:47
Сейчас на телеканале 1+1 идет сериал Склифосовский 3. Предлагаем вашему вниманию с Максимом Авериным, который исполнил в сериале главную роль – врача Брагина.
Склифосовский 3: Максим Аверин – спасибо за маму...
– Я бесконечно благодарен врачам: они вернули мне маму. Когда у нее случился инфаркт, я был в театре. Мне позвонил брат. Я тут же помчался в больницу и долго наматывал круги вокруг «Склифа» (НИИ им. Склифосовского. – Прим. ТН), будто крестный ход совершал.
Читайте также: Склифосовский 3: интересные факты о сериале в цифрах
Мама лежала в реанимации – к ней не пускали… А я молился лишь об одном: чтобы она выжила. Слава Богу, все обошлось. Мама очень сильный, стойкий человек, который любит жизнь, именно благодаря этому она и выкарабкалась. Не раз ведь была на краю, в пограничном состоянии.
Она всегда повторяет, что думала о нас с братом в самые трудные моменты и это давало ей силы, возвращало к жизни. Как страшно, когда твои близкие болеют, когда они находятся между жизнью и смертью…
Склифосовский 3: Максим Аверин – весь перешитый
– Сам я не раз попадал в руки врачей и не устаю говорить им спасибо. Я же весь перешитый… Театр Сатирикон. Играю спектакль Ричард III. Произношу монолог своего героя с бокалом вина в правой руке и в запале сдавливаю его – осколки стекла впиваются в ладонь. Ничего не чувствую, только кровь стекает на костюм.
Следующая сцена в кровати. Мой Ричард лежит в длинной ночной рубахе на белоснежных простынях. Через три минуты все белье красное и липкое от крови. Тогда мысли остановить спектакль не было – о боли в такие моменты не думаешь. Помню лишь, как опустили кулисы, а возле театра уже дожидалась скорая помощь. Зашивала руку – стоматологическими нитками – моя подружка Оксана: я к ней уже не раз попадал.
Читайте также: Максим Аверин: Никогда не закусывайте текилу лаймом с солью
Склифосовский 3: Максим Аверин – черный юмор врачей
О знаменитом черном юморе врачей тоже знаю не понаслышке. Мне было лет десять, наверное (в числах я всегда плаваю, спросите у меня, какой год сейчас, не отвечу). В школе ставили спектакль Ревизор – премьера на следующий день. И вот утром прихожу на занятия и понимаю, что не могу дышать – так сильно болит живот.
к школьной медсестре – та меня разворачивает: «Максим, иди-ка ты лучше на урок». Все же знали, что я артист, думали, разыгрываю их… Кое-как отсидел, прихожу домой – никого нет. А боль не утихает! Несмотря на это, еще раз пошел в школу – на генеральную репетицию спектакля, а уже у порога дома потерял сознание. Мама вызвала скорую.
До сих пор помню Тушинскую больницу, куда меня привезли. Белые кафельные стены, все чужое вокруг, а я лежу на носилках, и мне так неловко… Через силу улыбаюсь – не хочу, чтобы мама волновалась. Перед тем как я скроюсь в дверном проеме, приподнимаюсь на каталке и машу маме рукой: «Все будет хорошо!» И дальше падаю без сил. В лифте санитар спрашивает: «Куда его везти?» Медбрат будничным тоном отвечает: «Ну не в морг же – живой еще». Пошутил!
Да как мне не благодарить и не уважать врачей?! В их руках Божий промысел – совершенно точно. Это люди, которые каждый день совершают подвиг.
И вот теперь вы играете хирурга Олега Брагина в сериале Склифосовский, а ваш герой слышит слова благодарности за спасенные жизни…
– Верю, что ничего случайного не бывает. Мне очень хочется подчеркнуть человечность моего Брагина. Не то, что он якобы может вернуть к жизни любого, – Олег не волшебник, у него тоже люди на операционном столе умирают.
Но он не строит из себя героя, а занимается своей профессией, так как не может без нее жить. И в этом мы с ним похожи. И еще Брагин человек сомневающийся, переживающий некий жизненный кризис – мне это знакомо.
Читайте также: Максим Аверин завязал с театром
Пережили уже или в процессе?
– Мне в принципе сложно жить в ладу с самим собой. Для меня характерно некое пограничное существование. Как только я прохожу очередной этап, добиваюсь какого-то успеха, начинаю испытывать дискомфорт. Копаюсь в себе, ищу что-то новое.
Знаю, что многим кажусь человеком самоуверенным, но на самом деле в списке сомневающихся людей я буду первым. Недавно понял, что ощущение вечного кризиса – это нормально. Надо жить, твердо шагая по своему пути, но с трепетом в сердце. Осознал это в 33 года – тогда все вдруг встало на свои места: принял себя таким, какой есть.
Я и раньше делал так, как считал нужным, без оглядки на других, но были сомнения. Это с детства: поскольку сам левша, то когда все строем поворачивали налево, я – направо. И делал это не для того, чтобы выделиться, – просто я такой.
Вы не раз говорили, что комфортно ощущаете себя в состоянии одиночества. Даже с возрастом оно не страшит?
– Наоборот, еще больше уверился в мысли, что мне хорошо одному. Я научился наслаждаться этим состоянием. Люблю сесть за руль ночью и кататься по Москве. Могу бесконечно кружить по Садовому кольцу… Это такой кайф! Люблю дорогу: мне комфортно в машине, поезде, самолете.
На днях вернулся из Норильска, где у меня был моноспектакль Все начинается с любви… Город небольшой, рабочий – известен своим заводом Норильский никель. Я приземлился в аэропорту и первое, что увидел, огромный плакат: «Таймыр – это не край земли, а ее начало». Отличное приветствие, думаю.
Едем с командой в машине из аэропорта: ничего не видно из-за тумана – только дымящиеся трубы заводов. И вот посреди этих столбиков дыма и тумана еще один плакат: «Надежда – мой компас земной». Тут я совсем приуныл: «И кому же я здесь нужен?! Люди работают, вкалывают – им явно не до спектаклей!» Вечером выхожу на сцену, вижу полный зал и понимаю, что я нужен, меня здесь ждали. Вот момент счастья – ай, жить хочется!
Читайте также: Максим Аверин практически дошел до ЗАГСа
Оглушительный успех к вам пришел после сериала Глухарь, который бил все рейтинги. Сейчас заканчивается первый сезон Склифосовского. Не обидно, что кто-то скептически называет это «мылом»? Мол, несерьезный жанр.
– Я слышал от коллег за спиной: «Вот, снимается в сериалах – предает профессию…» А в чем предательство?! Это ежедневный каторжный труд! Все зависит от того, насколько человек отдается делу. Я успокоился, когда мне передали фразу одного артиста: «Ну если Аверин играет в сериалах – значит, можно там сниматься».
Назовите полнометражные картины, вышедшие недавно, которые стали очень популярными среди зрителей? На какие фильмы были очереди в кинотеатры? Я таких, к сожалению, не знаю. Формат сериала – это примета времени, и не нужно этого стесняться. А то, что говорят за спиной…
В последнее время мою жизнь определяет фраза, которую любила повторять Людмила Гурченко: «Если тебе плюют в спину – значит, ты впереди». Лучше ошибиться, упасть, но знать, что ты сделал все, что мог. Нужно жить в полную силу, ничего не откладывая на потом. Никто не знает дату своего ухода.
Я очень боюсь стать инвалидом. Мне кажется, я просто не смогу жить в таком состоянии, осознавая собственную беспомощность. Меня поразила в этом смысле история Александра Белявского. Он, видимо, так и не смог смириться со своей немощью и с тем, что стал обузой для родных.
Некоторые заметили, что, решая свести счеты с жизнью, актер не подумал об оставшейся маленькой дочери…
– Давайте никого не будем осуждать. Человек не знает, как он поступит, когда жизнь припрет к стенке. Каково это – понимать, что ребенок видит тебя больным, умирающим?! Когда с войны возвращались безногие, безрукие мужики, женщины, любя, принимали их.
Это со стороны очень красиво и благородно выглядит, но за всем этим стоит ежедневный труд, про который в книжках не пишут. Жить с таким человеком – настоящее испытание. Я смотрю на Людмилу Поргину, жену Николая Петровича Караченцова, и понимаю, что она ежедневно совершает подвиг ради любви. Мы были с ней на записи программы, где она со слезами на глазах благодарила врачей, спасших ее любимого человека. Я восхищаюсь этой женщиной.
Читайте также: Поклонница Максима Аверина остановила поезд
У вас были периоды усталости и недовольства собой?
– Сразу после института я начал сниматься и играть в театре, но это были далеко не главные роли. А я чувствовал в себе потенциал, энергию и хотел играть как можно больше. И был момент, когда я спрашивал себя: «А надо ли мне все это?»
Слава Богу, мысли все бросить не возникало, но и уверенности в том, что успех придет, тоже не было. Это же невозможно спрогнозировать. Было лишь твердое убеждение, что ничем другим я заниматься не буду. Я всегда точно знал и знаю, что без профессии не смогу.
Да, какие-то свои картины я бы смело вычеркнул из фильмографии. Был 1997 год. Я только поступил в Сатирикон и дебютировал в главной роли в фильме Любовь зла.... Но я там так переигрывал, так наяривал. Хотел, чтобы все увидели, какой я артист! Это было ужасно. (Смеется.) Хотя фильм даже имел успех, кто-то назвал меня русским Джимом Кэрри.
Переломным стал 2002 год. В театр приехал Юрий Бутусов и начал ставить спектакль Макбет со мной, Граней Стекловой и Денисом Сухановым в главных ролях. На прогон приходит ассистент по актерам режиссера Вадима Абдрашитова и оставляет мне записку с приглашением на пробы в картину Магнитные бури.
На премьере фильма перед банкетом меня позвали – мол, тебя сам Рязанов ищет! Эльдар Александрович дружит с Вадимом Юсуповичем много лет, поэтому и пришел на показ. Он произнес несколько слов похвалы в мой адрес. Кстати, в Магнитных бурях я почти не улыбаюсь. А сейчас, как только какая съемка, фотограф первым делом просит улыбнуться. (Усмехается.) Все хотят видеть фирменную улыбку Максима Аверина.
Вы сами не устали от этого? От имиджа человека, который всегда улыбается?
– Нет. Как я могу устать, когда иду по улице, а навстречу мне люди – узнают и улыбаются? Им приятно, и мне приятно. А вчера зашел в театр после отпуска и забрал очередную пачку писем. Конечно, я их все читаю. Люди делятся своими проблемами, даже горем. Есть матери, которые пишут о том, что потеряли детей. Каждый вечер они смотрят сериал с моим участием.
И тут понимаешь, что занимаешься своим делом не зря, что кого-то вдохновляешь, вселяешь оптимизм – и от этого появляются силы! Устать можно только от рутины и от того, что не любишь. После спектакля подходят с просьбой сфотографироваться, а я мокрый от пота, с красными глазами – мне самому некомфортно! Но никогда не откажу. Потом сами будут рассматривать фото и говорить: «Да, что-то выглядит Аверин не очень!» (Смеется.)
Интересно, как вы реагируете на хамство?
– Я же живой человек, меня легко обидеть. Летел недавно из Питера в Москву и ждал в бизнес-зале аэропорта, когда позовут на посадку. Обычно персонально приглашают, тем более что там нас всего человек восемь сидело. У меня было ужасное состояние: родной брат попал в страшную аварию, племяшка тоже был с ним – ему предстояла сложная операция, плюс неприятности личного характера, напряженный съемочный график…
И все это ночью, сижу еле живой, жду. Время идет, ничего не происходит. Я подхожу к работнице за стойкой: «Когда вы меня пригласите?» А самолет, оказывается, вот-вот взлетит, меня просто не позвали! Она мне небрежно: «Я что, должна догадаться, что вы Максим Аверин? Я не обязана бегать за вами по всему залу». Не выдержал, вспылил: «Какая же вы злая!» Она в ответ: «Так вот вы какой! Раньше любила ваше творчество, но больше не буду!» А у меня слезы ручьем хлынули: от усталости, напряжения и этого равнодушия. Слава Богу, я улетел следующим рейсом и у брата сейчас все хорошо.
Я не держу ни на кого зла. Прости и отпусти – один из основных принципов моей жизни сейчас. Плохих людей все-таки нет. Есть обстоятельства, которые толкают человека на тот или иной поступок. И потом он, может, всю жизнь будет каяться.
Есть люди, которые умеют договариваться с совестью. Я вот не могу оболгать, оклеветать, позавидовать. Не хочу тащить за собой обиды и разочарования – это лишний груз. Многое могу простить, пожалуй, даже предательство. Но близко этого человека уже к себе не подпущу.
А что вас радует?
– Летом был в Риме – впервые в жизни увидел фонтан Треви и зарыдал как ребенок! Я не замечал туристов вокруг – был один на один с фонтаном, смотрел на него, как завороженный! Вот такие эмоции заряжают!
Или звонок от мамы. За ужином после спектакля в Норильске нажимаю на входящий и слышу, как она плачет. «Мама, что случилось?!» Сквозь всхлипывания говорит мне: «Сыночек, я так счастлива, что ты у меня есть! Вот сейчас по телевизору повторяют Возвращение домой (четырехсерийный фильм Гузэль Киреевой с Авериным в главной роли. — Прим. ТН) — ты там так хорошо играешь! Я смотрю и реву».
От сердца отлегло. (Смеется.) У меня фантастическая мама! Я, конечно, берегу ее, стараюсь не рассказывать каких-то вещей, чтобы она не расстраивалась. Но от нее ничего не скроешь – все про меня знает, все понимает. Я ей из каждой поездки привожу кукол в национальных одеждах – мама их собирает.
В нищем советском детстве из игрушек у нее был только пупс. И она до сих пор этого голого пластмассового уродца бережно хранит. Мама – человек невероятно энергичный. Все лето и осень проводит на даче со своим супругом. У них нескончаемый ремонт: постоянно что-то перестраивают, достраивают. Она вся в заботах! Да и за меня переживает. Генка, он же старший брат, самостоятельный, у него дети уже. А я для мамы всегда младший. Может и пожурить.
За что, например?
– Вот ее любимая фраза: «Максим, что ты снова на себя напялил? Ты же артист, на тебя люди смотрят!» (Смеется.) А на мне, как сейчас: штаны цвета хаки, заправленные в сапоги, куртка, шарф-хомут сверху – мне так удобно! Я всегда отвечаю: «Мама, уже поздно воспитывать. Шо родили, то и получайте!»
Притом что вы, по-моему, единственный актер, кто носит не только брюки с лампасами, но и кушак…
– Я шмоточник, да. (Смеется.) Считаю, что мужчина должен быть элегантным, иметь свой стиль. Хотя моя любимая одежда – рваные джинсы и растянутый свитер. Но это на каждый день, а для сцены, для зрителей – обязательно фрак, белоснежная рубашка.
Я люблю дорогие аксессуары – часы, запонки, шарфы, галстуки. И чтобы образ был не вылизанным, а так – слегка небрежным. Сейчас в основном заказываю костюмы в ателье: вещь, сшитая по тебе, всегда сидит идеально, независимо от того, поправился ты или похудел.
В Нью-Йорке решил заглянуть на минутку в бутик Armani и вышел оттуда спустя шесть часов! Пока все костюмы по фигуре подогнали, пока все упаковали. «О, вы такой обаятельный – актер, наверное?» – улыбались мне продавцы. У нас ведь до сих пор в магазинах услышишь: «Ну что, брать будете или нет?» (Смеется.)
В Нью-Йорке же увидел шикарное белое пальто, безуспешно пытался застегнуть на себе – маловато в груди! В итоге в Москве сшил нечто подобное. Откуда у меня это стремление к костюму с иголочки? Сам не знаю, никто этого не прививал.
В четыре года от брата в наследство достался джинсовый костюмчик, очень похожий на школьную форму. Ходил в нем долго. В студенческие годы весь мой гардероб составляли единственные брюки, рубашечка на все времена и пара туфель. Все любимого черного цвета, потому что в нем бедность не так бьет в глаза.
При этом я помню, что никогда не стрелял сигарет. В кармане, может, ни копейки (об этом знать никто не должен), но пачка сигарет всегда при мне. И парфюм хороший. У мужчины в любом возрасте должен быть некий джентльменский набор.
Успели накопить на безбедную старость? У актеров ведь сегодня густо, завтра – пусто…
– Я к накопительству не склонен. Опубликовали недавно какой-то рейтинг, в котором подсчитали мои доходы. Есть люди, которые любят заглядывать в чужой карман. Только никто не хочет знать, каким трудом и потом они зарабатываются! К деньгам отношусь спокойно. У меня есть все необходимое.
Маме квартиру купил, себе тоже, пусть и в ипотеку, не беда – рассчитаюсь. Никогда ни у кого ничего не прошу. Чтобы скидку какую-то в магазине сделали?! Боже упаси, лучше переплачу! Денег должно быть столько, чтобы обеспечить себя и свою семью.
Мне, например, жалко копить и из-за этого не поехать куда-то отдохнуть или не сделать маме, друзьям подарок. Никогда никому не завидовал – ни деньгам, ни славе. Всегда повторяю: «Не завидуйте чужому успеху – вы не знаете ему цену». Ты за все в жизни расплачиваешься, все плохое вернется бумерангом.
В своем моноспектакле вы читаете стихи любимых поэтов о любви. А как вы сами ее для себя определяете?
– Любовь повсюду, она везде в моей жизни. Я все стараюсь делать с любовью, мое сердце всегда открыто для этого чувства. Мне нравится, как Роберт Рождественский сказал в своем небольшом стихотворении, которое и стало заглавием к моему спектаклю. У него есть такие строчки:
Все начинается с любви:
Мечта и страх, вино и порох.
Трагедия, тоска и подвиг —
Все начинается с любви.
Весна шепнет тебе: «Живи».
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься. И начнешься.
Все начинается с любви!
Ну гениально же!
Но почему так мало любви вокруг и так много одиноких людей? Женщины подчас рожают детей для себя, мужчины пользуются услугами суррогатных матерей…
– Я опять же ни в коем случае никого не осуждаю – не имею права. Но мне кажется, это эгоизм, когда люди сознательно рожают для себя. А вы подумали о ребенке, который будет расти в неполной семье? Я убежден: у малыша должны быть и мама, и папа.
Мне лично всю жизнь очень не хватало отца… Я папу люблю, но его уход из семьи переживал тяжело и долго. И поэтому я пока не готов к такому шагу: не хочу подобного для своих детей. У меня были моменты, когда хотел ребеночка, но не получилось по разным причинам – это же Божий промысел… Когда Бог даст, тогда все и случится. Никакого расчета и математики в этом быть не может.
Я заметил, что философом становлюсь. Чему тут удивляться – скоро сорок. (Смеется.)
Кто вас дома сейчас встречает?
– Раньше целая банда: чихуахуа Бандерос, кот Яша и кошка Фира. Но, к сожалению, кошка недавно умерла. Яшка без нее с ума сходит – мечется по квартире и плачет. А Бандерос сейчас на даче у мамы. У нее там зоопарк: рыбки, кошка и еще одна собака.
Берта (золотистый ретривер) совершенно потрясающая – она всех вокруг любит! Заходишь в дом – с радостным лаем бросается на шею. Почти 50 кг живого веса. Мамин кот от нее страдает – старается передвигаться как-нибудь поверху, потому что как только оказывается на полу, в зоне досягаемости собаки, та бросается на него с объятиями – исключительно от избытка чувств! (Смеется.) А коту и невдомек, что она не собирается его душить, просто хочет показать силу своей любви. Любовь-то разная бывает! И она повсюду.
Склифосовский 3: Максим Аверин – спасибо за маму...
– Я бесконечно благодарен врачам: они вернули мне маму. Когда у нее случился инфаркт, я был в театре. Мне позвонил брат. Я тут же помчался в больницу и долго наматывал круги вокруг «Склифа» (НИИ им. Склифосовского. – Прим. ТН), будто крестный ход совершал.
Читайте также: Склифосовский 3: интересные факты о сериале в цифрах
Мама лежала в реанимации – к ней не пускали… А я молился лишь об одном: чтобы она выжила. Слава Богу, все обошлось. Мама очень сильный, стойкий человек, который любит жизнь, именно благодаря этому она и выкарабкалась. Не раз ведь была на краю, в пограничном состоянии.
Она всегда повторяет, что думала о нас с братом в самые трудные моменты и это давало ей силы, возвращало к жизни. Как страшно, когда твои близкие болеют, когда они находятся между жизнью и смертью…
Склифосовский 3: Максим Аверин – весь перешитый
– Сам я не раз попадал в руки врачей и не устаю говорить им спасибо. Я же весь перешитый… Театр Сатирикон. Играю спектакль Ричард III. Произношу монолог своего героя с бокалом вина в правой руке и в запале сдавливаю его – осколки стекла впиваются в ладонь. Ничего не чувствую, только кровь стекает на костюм.
Следующая сцена в кровати. Мой Ричард лежит в длинной ночной рубахе на белоснежных простынях. Через три минуты все белье красное и липкое от крови. Тогда мысли остановить спектакль не было – о боли в такие моменты не думаешь. Помню лишь, как опустили кулисы, а возле театра уже дожидалась скорая помощь. Зашивала руку – стоматологическими нитками – моя подружка Оксана: я к ней уже не раз попадал.
Читайте также: Максим Аверин: Никогда не закусывайте текилу лаймом с солью
Склифосовский 3: Максим Аверин – черный юмор врачей
О знаменитом черном юморе врачей тоже знаю не понаслышке. Мне было лет десять, наверное (в числах я всегда плаваю, спросите у меня, какой год сейчас, не отвечу). В школе ставили спектакль Ревизор – премьера на следующий день. И вот утром прихожу на занятия и понимаю, что не могу дышать – так сильно болит живот.
к школьной медсестре – та меня разворачивает: «Максим, иди-ка ты лучше на урок». Все же знали, что я артист, думали, разыгрываю их… Кое-как отсидел, прихожу домой – никого нет. А боль не утихает! Несмотря на это, еще раз пошел в школу – на генеральную репетицию спектакля, а уже у порога дома потерял сознание. Мама вызвала скорую.
До сих пор помню Тушинскую больницу, куда меня привезли. Белые кафельные стены, все чужое вокруг, а я лежу на носилках, и мне так неловко… Через силу улыбаюсь – не хочу, чтобы мама волновалась. Перед тем как я скроюсь в дверном проеме, приподнимаюсь на каталке и машу маме рукой: «Все будет хорошо!» И дальше падаю без сил. В лифте санитар спрашивает: «Куда его везти?» Медбрат будничным тоном отвечает: «Ну не в морг же – живой еще». Пошутил!
Да как мне не благодарить и не уважать врачей?! В их руках Божий промысел – совершенно точно. Это люди, которые каждый день совершают подвиг.
И вот теперь вы играете хирурга Олега Брагина в сериале Склифосовский, а ваш герой слышит слова благодарности за спасенные жизни…
– Верю, что ничего случайного не бывает. Мне очень хочется подчеркнуть человечность моего Брагина. Не то, что он якобы может вернуть к жизни любого, – Олег не волшебник, у него тоже люди на операционном столе умирают.
Но он не строит из себя героя, а занимается своей профессией, так как не может без нее жить. И в этом мы с ним похожи. И еще Брагин человек сомневающийся, переживающий некий жизненный кризис – мне это знакомо.
Читайте также: Максим Аверин завязал с театром
Пережили уже или в процессе?
– Мне в принципе сложно жить в ладу с самим собой. Для меня характерно некое пограничное существование. Как только я прохожу очередной этап, добиваюсь какого-то успеха, начинаю испытывать дискомфорт. Копаюсь в себе, ищу что-то новое.
Знаю, что многим кажусь человеком самоуверенным, но на самом деле в списке сомневающихся людей я буду первым. Недавно понял, что ощущение вечного кризиса – это нормально. Надо жить, твердо шагая по своему пути, но с трепетом в сердце. Осознал это в 33 года – тогда все вдруг встало на свои места: принял себя таким, какой есть.
Я и раньше делал так, как считал нужным, без оглядки на других, но были сомнения. Это с детства: поскольку сам левша, то когда все строем поворачивали налево, я – направо. И делал это не для того, чтобы выделиться, – просто я такой.
Вы не раз говорили, что комфортно ощущаете себя в состоянии одиночества. Даже с возрастом оно не страшит?
– Наоборот, еще больше уверился в мысли, что мне хорошо одному. Я научился наслаждаться этим состоянием. Люблю сесть за руль ночью и кататься по Москве. Могу бесконечно кружить по Садовому кольцу… Это такой кайф! Люблю дорогу: мне комфортно в машине, поезде, самолете.
На днях вернулся из Норильска, где у меня был моноспектакль Все начинается с любви… Город небольшой, рабочий – известен своим заводом Норильский никель. Я приземлился в аэропорту и первое, что увидел, огромный плакат: «Таймыр – это не край земли, а ее начало». Отличное приветствие, думаю.
Едем с командой в машине из аэропорта: ничего не видно из-за тумана – только дымящиеся трубы заводов. И вот посреди этих столбиков дыма и тумана еще один плакат: «Надежда – мой компас земной». Тут я совсем приуныл: «И кому же я здесь нужен?! Люди работают, вкалывают – им явно не до спектаклей!» Вечером выхожу на сцену, вижу полный зал и понимаю, что я нужен, меня здесь ждали. Вот момент счастья – ай, жить хочется!
Читайте также: Максим Аверин практически дошел до ЗАГСа
Оглушительный успех к вам пришел после сериала Глухарь, который бил все рейтинги. Сейчас заканчивается первый сезон Склифосовского. Не обидно, что кто-то скептически называет это «мылом»? Мол, несерьезный жанр.
– Я слышал от коллег за спиной: «Вот, снимается в сериалах – предает профессию…» А в чем предательство?! Это ежедневный каторжный труд! Все зависит от того, насколько человек отдается делу. Я успокоился, когда мне передали фразу одного артиста: «Ну если Аверин играет в сериалах – значит, можно там сниматься».
Назовите полнометражные картины, вышедшие недавно, которые стали очень популярными среди зрителей? На какие фильмы были очереди в кинотеатры? Я таких, к сожалению, не знаю. Формат сериала – это примета времени, и не нужно этого стесняться. А то, что говорят за спиной…
В последнее время мою жизнь определяет фраза, которую любила повторять Людмила Гурченко: «Если тебе плюют в спину – значит, ты впереди». Лучше ошибиться, упасть, но знать, что ты сделал все, что мог. Нужно жить в полную силу, ничего не откладывая на потом. Никто не знает дату своего ухода.
Я очень боюсь стать инвалидом. Мне кажется, я просто не смогу жить в таком состоянии, осознавая собственную беспомощность. Меня поразила в этом смысле история Александра Белявского. Он, видимо, так и не смог смириться со своей немощью и с тем, что стал обузой для родных.
Некоторые заметили, что, решая свести счеты с жизнью, актер не подумал об оставшейся маленькой дочери…
– Давайте никого не будем осуждать. Человек не знает, как он поступит, когда жизнь припрет к стенке. Каково это – понимать, что ребенок видит тебя больным, умирающим?! Когда с войны возвращались безногие, безрукие мужики, женщины, любя, принимали их.
Это со стороны очень красиво и благородно выглядит, но за всем этим стоит ежедневный труд, про который в книжках не пишут. Жить с таким человеком – настоящее испытание. Я смотрю на Людмилу Поргину, жену Николая Петровича Караченцова, и понимаю, что она ежедневно совершает подвиг ради любви. Мы были с ней на записи программы, где она со слезами на глазах благодарила врачей, спасших ее любимого человека. Я восхищаюсь этой женщиной.
Читайте также: Поклонница Максима Аверина остановила поезд
У вас были периоды усталости и недовольства собой?
– Сразу после института я начал сниматься и играть в театре, но это были далеко не главные роли. А я чувствовал в себе потенциал, энергию и хотел играть как можно больше. И был момент, когда я спрашивал себя: «А надо ли мне все это?»
Слава Богу, мысли все бросить не возникало, но и уверенности в том, что успех придет, тоже не было. Это же невозможно спрогнозировать. Было лишь твердое убеждение, что ничем другим я заниматься не буду. Я всегда точно знал и знаю, что без профессии не смогу.
Да, какие-то свои картины я бы смело вычеркнул из фильмографии. Был 1997 год. Я только поступил в Сатирикон и дебютировал в главной роли в фильме Любовь зла.... Но я там так переигрывал, так наяривал. Хотел, чтобы все увидели, какой я артист! Это было ужасно. (Смеется.) Хотя фильм даже имел успех, кто-то назвал меня русским Джимом Кэрри.
Переломным стал 2002 год. В театр приехал Юрий Бутусов и начал ставить спектакль Макбет со мной, Граней Стекловой и Денисом Сухановым в главных ролях. На прогон приходит ассистент по актерам режиссера Вадима Абдрашитова и оставляет мне записку с приглашением на пробы в картину Магнитные бури.
На премьере фильма перед банкетом меня позвали – мол, тебя сам Рязанов ищет! Эльдар Александрович дружит с Вадимом Юсуповичем много лет, поэтому и пришел на показ. Он произнес несколько слов похвалы в мой адрес. Кстати, в Магнитных бурях я почти не улыбаюсь. А сейчас, как только какая съемка, фотограф первым делом просит улыбнуться. (Усмехается.) Все хотят видеть фирменную улыбку Максима Аверина.
Вы сами не устали от этого? От имиджа человека, который всегда улыбается?
– Нет. Как я могу устать, когда иду по улице, а навстречу мне люди – узнают и улыбаются? Им приятно, и мне приятно. А вчера зашел в театр после отпуска и забрал очередную пачку писем. Конечно, я их все читаю. Люди делятся своими проблемами, даже горем. Есть матери, которые пишут о том, что потеряли детей. Каждый вечер они смотрят сериал с моим участием.
И тут понимаешь, что занимаешься своим делом не зря, что кого-то вдохновляешь, вселяешь оптимизм – и от этого появляются силы! Устать можно только от рутины и от того, что не любишь. После спектакля подходят с просьбой сфотографироваться, а я мокрый от пота, с красными глазами – мне самому некомфортно! Но никогда не откажу. Потом сами будут рассматривать фото и говорить: «Да, что-то выглядит Аверин не очень!» (Смеется.)
Интересно, как вы реагируете на хамство?
– Я же живой человек, меня легко обидеть. Летел недавно из Питера в Москву и ждал в бизнес-зале аэропорта, когда позовут на посадку. Обычно персонально приглашают, тем более что там нас всего человек восемь сидело. У меня было ужасное состояние: родной брат попал в страшную аварию, племяшка тоже был с ним – ему предстояла сложная операция, плюс неприятности личного характера, напряженный съемочный график…
И все это ночью, сижу еле живой, жду. Время идет, ничего не происходит. Я подхожу к работнице за стойкой: «Когда вы меня пригласите?» А самолет, оказывается, вот-вот взлетит, меня просто не позвали! Она мне небрежно: «Я что, должна догадаться, что вы Максим Аверин? Я не обязана бегать за вами по всему залу». Не выдержал, вспылил: «Какая же вы злая!» Она в ответ: «Так вот вы какой! Раньше любила ваше творчество, но больше не буду!» А у меня слезы ручьем хлынули: от усталости, напряжения и этого равнодушия. Слава Богу, я улетел следующим рейсом и у брата сейчас все хорошо.
Я не держу ни на кого зла. Прости и отпусти – один из основных принципов моей жизни сейчас. Плохих людей все-таки нет. Есть обстоятельства, которые толкают человека на тот или иной поступок. И потом он, может, всю жизнь будет каяться.
Есть люди, которые умеют договариваться с совестью. Я вот не могу оболгать, оклеветать, позавидовать. Не хочу тащить за собой обиды и разочарования – это лишний груз. Многое могу простить, пожалуй, даже предательство. Но близко этого человека уже к себе не подпущу.
А что вас радует?
– Летом был в Риме – впервые в жизни увидел фонтан Треви и зарыдал как ребенок! Я не замечал туристов вокруг – был один на один с фонтаном, смотрел на него, как завороженный! Вот такие эмоции заряжают!
Или звонок от мамы. За ужином после спектакля в Норильске нажимаю на входящий и слышу, как она плачет. «Мама, что случилось?!» Сквозь всхлипывания говорит мне: «Сыночек, я так счастлива, что ты у меня есть! Вот сейчас по телевизору повторяют Возвращение домой (четырехсерийный фильм Гузэль Киреевой с Авериным в главной роли. — Прим. ТН) — ты там так хорошо играешь! Я смотрю и реву».
От сердца отлегло. (Смеется.) У меня фантастическая мама! Я, конечно, берегу ее, стараюсь не рассказывать каких-то вещей, чтобы она не расстраивалась. Но от нее ничего не скроешь – все про меня знает, все понимает. Я ей из каждой поездки привожу кукол в национальных одеждах – мама их собирает.
В нищем советском детстве из игрушек у нее был только пупс. И она до сих пор этого голого пластмассового уродца бережно хранит. Мама – человек невероятно энергичный. Все лето и осень проводит на даче со своим супругом. У них нескончаемый ремонт: постоянно что-то перестраивают, достраивают. Она вся в заботах! Да и за меня переживает. Генка, он же старший брат, самостоятельный, у него дети уже. А я для мамы всегда младший. Может и пожурить.
За что, например?
– Вот ее любимая фраза: «Максим, что ты снова на себя напялил? Ты же артист, на тебя люди смотрят!» (Смеется.) А на мне, как сейчас: штаны цвета хаки, заправленные в сапоги, куртка, шарф-хомут сверху – мне так удобно! Я всегда отвечаю: «Мама, уже поздно воспитывать. Шо родили, то и получайте!»
Притом что вы, по-моему, единственный актер, кто носит не только брюки с лампасами, но и кушак…
– Я шмоточник, да. (Смеется.) Считаю, что мужчина должен быть элегантным, иметь свой стиль. Хотя моя любимая одежда – рваные джинсы и растянутый свитер. Но это на каждый день, а для сцены, для зрителей – обязательно фрак, белоснежная рубашка.
Я люблю дорогие аксессуары – часы, запонки, шарфы, галстуки. И чтобы образ был не вылизанным, а так – слегка небрежным. Сейчас в основном заказываю костюмы в ателье: вещь, сшитая по тебе, всегда сидит идеально, независимо от того, поправился ты или похудел.
В Нью-Йорке решил заглянуть на минутку в бутик Armani и вышел оттуда спустя шесть часов! Пока все костюмы по фигуре подогнали, пока все упаковали. «О, вы такой обаятельный – актер, наверное?» – улыбались мне продавцы. У нас ведь до сих пор в магазинах услышишь: «Ну что, брать будете или нет?» (Смеется.)
В Нью-Йорке же увидел шикарное белое пальто, безуспешно пытался застегнуть на себе – маловато в груди! В итоге в Москве сшил нечто подобное. Откуда у меня это стремление к костюму с иголочки? Сам не знаю, никто этого не прививал.
В четыре года от брата в наследство достался джинсовый костюмчик, очень похожий на школьную форму. Ходил в нем долго. В студенческие годы весь мой гардероб составляли единственные брюки, рубашечка на все времена и пара туфель. Все любимого черного цвета, потому что в нем бедность не так бьет в глаза.
При этом я помню, что никогда не стрелял сигарет. В кармане, может, ни копейки (об этом знать никто не должен), но пачка сигарет всегда при мне. И парфюм хороший. У мужчины в любом возрасте должен быть некий джентльменский набор.
Успели накопить на безбедную старость? У актеров ведь сегодня густо, завтра – пусто…
– Я к накопительству не склонен. Опубликовали недавно какой-то рейтинг, в котором подсчитали мои доходы. Есть люди, которые любят заглядывать в чужой карман. Только никто не хочет знать, каким трудом и потом они зарабатываются! К деньгам отношусь спокойно. У меня есть все необходимое.
Маме квартиру купил, себе тоже, пусть и в ипотеку, не беда – рассчитаюсь. Никогда ни у кого ничего не прошу. Чтобы скидку какую-то в магазине сделали?! Боже упаси, лучше переплачу! Денег должно быть столько, чтобы обеспечить себя и свою семью.
Мне, например, жалко копить и из-за этого не поехать куда-то отдохнуть или не сделать маме, друзьям подарок. Никогда никому не завидовал – ни деньгам, ни славе. Всегда повторяю: «Не завидуйте чужому успеху – вы не знаете ему цену». Ты за все в жизни расплачиваешься, все плохое вернется бумерангом.
В своем моноспектакле вы читаете стихи любимых поэтов о любви. А как вы сами ее для себя определяете?
– Любовь повсюду, она везде в моей жизни. Я все стараюсь делать с любовью, мое сердце всегда открыто для этого чувства. Мне нравится, как Роберт Рождественский сказал в своем небольшом стихотворении, которое и стало заглавием к моему спектаклю. У него есть такие строчки:
Все начинается с любви:
Мечта и страх, вино и порох.
Трагедия, тоска и подвиг —
Все начинается с любви.
Весна шепнет тебе: «Живи».
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься. И начнешься.
Все начинается с любви!
Ну гениально же!
Но почему так мало любви вокруг и так много одиноких людей? Женщины подчас рожают детей для себя, мужчины пользуются услугами суррогатных матерей…
– Я опять же ни в коем случае никого не осуждаю – не имею права. Но мне кажется, это эгоизм, когда люди сознательно рожают для себя. А вы подумали о ребенке, который будет расти в неполной семье? Я убежден: у малыша должны быть и мама, и папа.
Мне лично всю жизнь очень не хватало отца… Я папу люблю, но его уход из семьи переживал тяжело и долго. И поэтому я пока не готов к такому шагу: не хочу подобного для своих детей. У меня были моменты, когда хотел ребеночка, но не получилось по разным причинам – это же Божий промысел… Когда Бог даст, тогда все и случится. Никакого расчета и математики в этом быть не может.
Я заметил, что философом становлюсь. Чему тут удивляться – скоро сорок. (Смеется.)
Кто вас дома сейчас встречает?
– Раньше целая банда: чихуахуа Бандерос, кот Яша и кошка Фира. Но, к сожалению, кошка недавно умерла. Яшка без нее с ума сходит – мечется по квартире и плачет. А Бандерос сейчас на даче у мамы. У нее там зоопарк: рыбки, кошка и еще одна собака.
Берта (золотистый ретривер) совершенно потрясающая – она всех вокруг любит! Заходишь в дом – с радостным лаем бросается на шею. Почти 50 кг живого веса. Мамин кот от нее страдает – старается передвигаться как-нибудь поверху, потому что как только оказывается на полу, в зоне досягаемости собаки, та бросается на него с объятиями – исключительно от избытка чувств! (Смеется.) А коту и невдомек, что она не собирается его душить, просто хочет показать силу своей любви. Любовь-то разная бывает! И она повсюду.
