ТОП-5 новых книг о путешествиях, эмиграции и депортации
Иногда бывает легче добраться до Америки, чем найти в себе силы подняться с дивана и поехать на вокзал. «Чтобы нас никто не отыскал» - уместен рефрен классика для одних книг из серии исторических путешествий на край света и судьбы. И просто въезд в чужую страну не верхом на чужом опыте, почерпнутом из путеводителей, а благодаря личным полевым исследованиям – для других, менее удобных дорог. Но более интересных, заметим, для увлекательного чтения.
Патти Смит, «Поезд М». – М.: АСТ: Corpus, 2016
За первую свою книгу автор этой мемуарной эпопеи уже получила престижную Национальную премию, теперь вот вышла вторая, более художественная. Действительно, «Поезд М» Патти Смит – легендарной американской певицы и крестной бабушки панк-рока – это еще и неплохая проза, автор которой наряду с Бобом Диланом, Джимом Моррисоном и Лу Ридом входит в четверку лучших рок-поэтов Америки. И если ее дебют был посвящен жизни в 1960-70-х с культовым фотографом и художником Робертом Мэпплторпом посреди реалий того времени - Вудстокский фестиваль и сексуальная революция, Гинзберг и Дали, Уорхолл и Джоплин, а также позабытые групп «The Band» и «Blue Öyster Cult» - то теперь наметился крен сугубо в сторону «литературы».
Кстати, Патти Смит недаром называют главным медиумом своего поколения, и можно сказать, что герои тех лет словно выстраиваются в ее новой книге в очередь, ожидая своего выхода в свет новых приключений. Да и сама автор не против отправиться в очередной трип дорогами былой славы. В данном случае, как упоминалось, литературной. Как все происходит? «Неунывающая зомби, я обкладываюсь подушками и рождаю на свет божий, страница за страницей, сомнамбулические плоды своих трудов - не вполне зрелые, зато не перезрелые», - диктует рецепт автор.
На самом же деле, расклад в этой книге о русской рулетке американского пирога в тылу литературного мира, что на задворках бит-поколения, таков. Если героиня рожает ему сына, герой везет ее в любой уголок планеты. Для начала, конечно, в тюрягу. Ту самую бывшую исправительную колонию на берегу океана, куда не доехал Жан Жене, и откуда автор книги решает привези семидесятилетнему писателю камушков на память. Так начинается великое путешествие на край тарелки в море всемирной славы таких гениев, как Фрида Кало, Сильвия Плат, Артюр Рембо, Юкимо Мисима.
Максим Д. Шраер, «В ожидании Америки». – М.: Альпина нон-фикшн, 2016
В этой книге русско-американского писателя и профессора литературы человек категорически не хочет расти над собой. Как всегда, живя, штампами, слухами, стереотипами. Так, уезжая в Израиль в 1987 году, сам автор везет на полдесятка чемоданов меньше, чем семья Александра Гениса, которая в одном из баулов провезла через таможню даже бабушку. Также, словно Бродский, любит Америку лишь за то, что «Рейган яростно противостоял «империи зла» - Советскому Союзу».
А может, в каждой такой книге об эмиграции из совка, случившейся в детстве, просто-напросто скрыта соответствующая градация – имен, судеб, чинов? Ведь были же всегда в заграничном русском мире литературы – и генералы (Солженицын), и полковники (Саша Соколов), и даже дети майоров (Лимонов). Дома все казалось проще, там вышеупомянутый Венечка Ерофеев всех мерил одной застольной меркой. Кому-то налил бы полный стакан с мениском, словно Василю Быкову и Алесю Адамовичу, а кому-то и пяти капель пожалел. А в эмиграции все как-то иначе стало, многие не пили, и чем теперь мерить? Изобрел, было, Александр Галич в свой парижской дали персональный прибор «говномер», да его быстро затюкали.
Или, например, такая удобная теория. Уже когда уезжал герой этой книги, в ходу были цеховые подделки фирменных, импортных вещей. Вместо «Панасоника» - «Панасканик», вместо «Адидаса» - «Адибас», угодивший даже в название книги культового писателя-плейбоя из Грузии, где их, в общем-то, и производили. Паленые кроссовки, не писателей. Оттого и друг у папы автора книги – Сапгеер, а не Сапгир («утром зашел его друг - Генрих Сапгеер, чтобы проститься, они вместе завтракали, пили коньяк»), и чемоданов меньше, чем у Гениса, и налицо не приключения итальянцев в России, как в кино с Мироновым, а русских – в Италии. Да и то сильно отличающиеся от их «фирменных» предшественников из того же СССР.
Рута Шепетіс, «Поміж сірих сутінків». – Х.: Клуб Сімейного Дозвілля, 2016
История, рассказанная в этой горькой книге, знакома, наверное, немногим. И сегодня, как утверждает из своего заморского далека автор романа «У сірих сутінках», в той же России многие готовы отрицать, что в СССР депортировали хотя бы одного человека. Может быть поэтому, все здесь начинается издалека, с самого начала трагедии 1939 года, после присоединения прибалтийских стран к стране побеждающего социализма, интеллигенция массово угонялась в Сибирь и на Дальний Восток. «Троє офіцерів НКВД оточили маму. На них були сині кашкети з червоним краєм і золотою зіркою. У високого офіцера в руці були наші паспорти. - Нам потрібно більше часу. Уранці будемо готові, - сказала мама.- Двадцять хвилин — або ви взагалі ранку не побачите! - відказав офіцер.- Прошу вас говорити тихіше, у мене діти, - прошепотіла мама. - Двадцять хвилин! - гаркнув офіцер. Він кинув недокурену цигарку на чисту підлогу нашої вітальні і втер її в дошки чоботом. З нами мало статися те саме, що й із цигаркою».
Дальше, конечно, будет долгая дорога и цепкая детская память, благодаря которой все годы странствий по Стране советов – в телячьих вагонах, на долгих этапах – сохранились и были пересказаны уцелевшими потомками граждан прибалтийских стран. И карта странствий прилагается – из города Каунаса до лагеря Трудового на Алтае, из Литвы – в Заполярье. А дальше куда? В этой книге герои иногда возвращаются домой после смерти Тирана, а там уже другие люди в доме живут, и даже фамилии их взявшие, не говоря об имуществе, жизни и судьбе. И рассказать некому, и пожаловаться. А если рассказать – то какими словами? И что это были за рассказы? За вернувшимися беженцами домой после десяти- и пятнадцатилетнего изгнания, как узнаем из романа, следили советские спецслужбы, писать стихи и рисовать картины можно было только на тему трудовых подвигов советского народа, а не про какого-нибудь Чюрлениса…
Галина Ів, «Японські історії». – К.: KM-БУКС, 2016
История нашей дружбы с японской культурой в новейшие времена начиналась не так уж легко. К счастью для нее, пережившую период остракизма в СССР после пресловутой «победы над японским милитаризмом» в 1945-м, уже в бровасто-махровые 1970-е мода на политику в литературе и искусстве переместилась в область американской агрессии. Остудив горячие ура-патриотические головы искусной риторикой из арсенала холодной войны. Словом, взоры обратились на Америку, устрашающий образ «японского городового» перекочевал в область фольклорной метафоры, и в Страну Советов заглянуло, наконец, Восходящее Солнце японской культуры. Поначалу это были невинные переводы классических «Записок у изголовья» Сей-Сенагон, пролетарских стихов Исикава Такубоку и утонченных шедевров Мацуо Басьо в серии «Перлини світової лірики». Чуть позже был изданы трагические сочинения Акутагава Рюноске, только в нынешнее время в полной мере переведенные в Украине, а также романы Кэндзабуро Оэ и Кобо Абэ, вышедшие в популярной серии «Мастера современной прозы». С этого, собственно, все и началось.
Ну, а продолжится все это – одновременно с годом Японии, объявленным у нас в следующем сезоне дружбы и мира со всем миром – в сборнике рассказов «Японські історії» Галины Ив, ситуации в которых не почерпнуты, как это часто бывает, в путеводителях и гидах, а взяты из самой жизни. Иногда даже из самого ее нутра, изнанки и быта, как например в рассказе о переписке двух подруг, разнесенных по разные, так сказать, сегменты культуры.
«В Японії до домашніх тварин взагалі особливе ставлення, - сообщает та что в Японии, сравнивая «их нравы» с привычками украинского обывателя. - Почнемо з того, що якесь миршаве котеня чи поганенький песик коштують від семисот доларів. А з виду – не кращі за наших бродячих. Я коли мамі розказувала, то вона жартома пропонувала на дачі нічийних котів відловити і зробити бізнес!»
Ася Казанцева «В Інтернеті хтось помиляється!». – Х.: Віват, 2016
Вопросы, поднятые в этой увлекательной книге, наконец-то переведенной для украинского читателя харьковским «Виватом», не всегда можно вынести со спокойным сердцем. Боливар, как известно, вообще не выносит больше двух, а тут такие! «ВИЧ не приводит в СПИДУ?» «Мясо вредно для здоровья?» «Кто убил Бэмби?» Кстати, о том, кто кого может вынести дважды. Холивар - от англ. holy war, священная война, - это горячая и бессмысленная дискуссия в интернете, в которой, как правило, все остаются при своем мнении, и именно они заменяют главы в этой книге. Медицинские холивары (научные) и холивары про жизнь. Например, «пропаганда сделает вашего сына геем?» Согласитесь, посильнее фаустпатрона из Ильфа с Петровым о том, «еврей ли вы, и когда в продаже появится растительное масло».
Кстати, о химии. Например, пишет автор, популярный при лечении гриппа оциллококцинум – это двухсотое сотенное разведение, то есть на одну часть исходного раствора приходится 10 частей воды. Или, скажем, такой гомеопатический препарат, как «Анти-Э», который применяется для лечения алкоголизма и похмелья. Он «содержит смесь спиртового раствора, тысячу раз подряд разбавленного водой в соотношении 1 к 99, нормального спирта и воды». Даже взбалтывать, эмигрируя и депортируя себя в область подсознательного, не надо – все равно не поможет.
